Голод 2

Словно я уже успела привыкнуть к темной комнате, где была как в утробе, постоянно чего-то опасаясь, но при этом находясь в безопасности, и эти яркие живые краски пробуждающегося мира стали мне чужими и такими непонятными.

Возможно, дело было в том, что я все еще не могла поверить, что я снова часть этого мира…и что этот мир не отвергнет меня, смешав с темнотой и грязью. Что этого не сделает Генри?

Ведь он верил мне? Верил в то, что ко мне никто не прикасался в том месте, полном пошлости?

Запахивая на себе разорванный местами кружевной халат в пол, я ежилась от едва показавшегося краюшка солнечного диска, ощущая себя продрогшей и потерянной, когда вышла на небольшой миленький балкончик этого персонального номера-палаты. Кто бы мог подумать, что какой-то месяц назад именно мы с Кэти и Рози занимались обустройством этой клиники, и в том числе этой палаты. Это все было словно в прошлой жизни…и кажется вовсе не с нами.

Я буквально подпрыгнула на месте от страха, когда почувствовала за своей спиной чье-то присутствие, резко обернувшись и застыв, потому что прямо передо мной стоял Генри, виновато улыбаясь:

- Прости, девочка, я не хотел испугать тебя…

- Это ты прости…я просто не слышала, как ты вошел…

И все-таки Генри был самым красивым и очаровательным мужчиной из всех, что мне только доводилось видеть за свою жизнь. В нем совершенно невероятным образом сочетались мужественность, сила и в то же время нежность, теплота и удивительная чуткость. Он стоял передо мной, словно ангел во плоти, очаровательно улыбаясь и выглядя таким милым и домашним со своими слегка отросшими волосами, которые теперь вились чудесными кудряшками, и этой щетиной на широких мужественных скулах. Уставший ангел с удивительными синими глазами в обрамлении черных пушистых ресниц, которые то и дело прятали от меня его взгляд, когда Генри взглянув на меня лишь секунду, опустил глаза в пол, обхватив себя крепкими руками. Облаченный в операционный светло-голубой костюм, который натянулся на мощных плечах, обтягивая его выпуклые мышцы, он растерянно молчал, и я вдруг испугалась того, что он должен был сказать мне, выдохнув едва слышно:

-…Люк?

- Операция прошла успешно. Пока он в реанимации, но угрозы жизни уже нет. Если все пойдет хорошо, на следующей неделе мы переведем его…в другое отделение.

Генри снова поднял на меня свои яркие синие глаза, взглянув лишь на долю секунды, принявшись опять рассматривать пушистый ковер под нашими ногами.

- Я рада, -  почему-то неуверенно выдохнула я, хотя была действительно рада, что жизни Люка больше ничего не угрожало. – Спасибо тебе огромное…это ты спас его.

- Это моя работа, -  всего лишь чуть пожал плечом Генри, не проронив больше ни слова.

 Просто, душа начинала леденеть от подступающей паники. Генри не смотрел на меня, словно его смущало мое присутствие рядом…или может было противно?

Потоптавшись на месте, я чувствовала, как вся моя былая радость от нашей встречи начинает таять подобно куску льда под палящим солнцем Сахары. Ведь пока я настраивала себя на наши дальнейшие отношения, пытаясь понять, что происходит с Генри со слов Люка, я совершенно не брала в расчет то, чего хотел сам Генри.

- Прости, -  пробормотала я, желая в этот момент находиться где угодно, только не здесь, чтобы дать волю своим эмоциям и слезам, -  я понимаю, что кажусь грязной после того места…и вряд ли вызываю какие-то положительные эмоции…кажется мне лучше…

Генри поднял свою голову, неожиданно впившись взглядом, в котором не было отвращения или безразличия. Он смотрел на меня так…жадно.

И, кажется, лишь от этого взгляда, который прошелся по моему телу, я вдруг вспомнила, в каком виде мы продолжали разгуливать с Кэти в клинике, совершенно позабыв обо всем на свете – чулки, кружевное белье и полупрозрачные кружевные халаты, которые не скрывали совершенно ничего.

Вот черт!

По инерции, сгорая от стыда, я запахнула полы халата, обхватив себя руками, судорожно пытаясь понять, чем могу прикрыться, чтобы не выглядеть в глазах Генри такой…падшей и грязной, когда Генри резко отступил назад, побледнев и нахмурившись:

- Извини…я…прошу прощения, если испугал тебя. Соня…

Я хотела сказать ему, что не напугана, а чувствую себя ужасно в этой одежде, когда встретилась с его синими глазами, в которых было столько эмоций от паники, до мольбы, что совершенно растерялась.

- Соня. Послушай, я клянусь тебе, что не причиню тебе больше боли…я скорее умру.

Сильные кулаки Генри сжались, когда мужчина, кажется, был готов заметаться в этой комнате, словно тигр в клетке, пожираемый своими чувствами и выглядя таким потерянным и совершенно раздавленным.

Глава 56.

- Генри, я верю тебе. Я знаю, что ты не хотел тогда…вести себя так.

Он остановился напряженный и скованный напротив меня, осторожно сев на край спинки кровати, и на секунду проведя ладонями по своему лицу, словно пытаясь сбросить излишнее напряжение. Его руки дрожали.