Голод Рехи

Он с каждым днем все отчетливее даже не видел, а чувствовал, как черный тугой клубок сплетается в едином направлении. Черные линии прожигали сны, липко касались кожи. От них горчила пища и временами приходили страшные видения.

– Да. Теперь этот мир – картина его помешательства, – кивнул Митрий. – Если так все оставить и дальше, отравленные линии могут заразить и другие миры. Пусть мы и провалили свой проект Стражей, но позволить вот так рушить миры… Нет уж!

Услышанное, с одной стороны, подняло Рехи в собственных глазах, он даже ощутил себя значимой фигурой, которую готовят для великой миссии. Но, с другой стороны, все ложилось на его плечи новой ответственностью, к которой Рехи совершенно не был готов.

– Но я-то просто пустынный эльф! – бессильно воскликнул он, разводя руки, словно демонстрируя, что в них ничего нет, никакого скрытого оружия или силы. Хотя лиловый ожог на ладони свидетельствовал об ином.

– Ты до сих пор в этом уверен? Даже после всех видений? – вскинул светлые брови Митрий. Он встал с валуна и приблизился к собеседнику, обходя его и выжидающе рассматривая.

– Нет, – покорно сказал Рехи, однако снова ощерился, как ящер: – Только почему я гнию в этой дыре? А? Какая в этом цель?

– Ты должен освободиться от самого себя. Пока ты не Страж Мира, а лишь тень его силы. Часть тебя желает остаться в деревне. Я слышал твои мысли насчет…

– Не смей называть ее имя!

Бессильный гнев вырвался хриплым восклицанием. Рехи и сам не понимал, с чего его так ранит теперь любое упоминание имени Лойэ. Возможно, он томился только по ее образу, призраку, созданному воспаленным рассудком. Возможно, лишь потеряв ее, признался себе в способности на настоящие чувства.

– Я должен стать свободным от всего? – заставляя себя успокоиться, выдохнул мрачно Рехи, сжимая и разжимая кулаки. Голос Митрия звучал приговором, мягким, спокойным… Но хладнокровные убийцы тоже не разговаривают на повышенных тонах.

– Абсолютно от всего, – размеренно отчеканил он. – От любви, от привязанностей, от желания завести дом.

Рехи замер на мгновение, а потом вскинул голову и вдруг рассмеялся. Ему казалось в тот момент, что он намного умнее своего горе-проводника. Этот крылатый не мог взять в толк простейшей сути человеческой души. Если он и любил кого-то в далекие времена, но с тех пор явно позабыл это чувство. Поэтому у него и выходили не Стражи, а какие-то уроды. Неспроста его не терпел Сумеречный.

– Тупые вы, хоть и древние, – отсмеявшись, обрубил Рехи, с каждым словом все ниже опуская голову: – Для чего тогда великая сила? Ради кого? Ради себя? Да кто я? Тело с клыками, которому лишь бы крови нажраться. Вот и все. Кто я в одиночестве, без всех? Свободному от всего остается только одно – смерть.

Митрий безмолвствовал, и его молчание, застывшее в неподвижном воздухе, подсказало, что Рехи ответил на свой давний вопрос о конечной цели путешествия. Его готовили не как важного воина, а как неизбежную жертву.

От этого по телу сначала прошла судорога, но потом Рехи разорвало от ярости. Нет! Такого он с собой сотворить не позволит! Это даже хуже, чем быть привязанным к вонючему столбу в деревне людоедов. Тело само резко напружинилось и кинулось вперед. Кулак рассек зависшие в пустоте песчинки. Благостное лицо Митрия уже давно просило крепкого кулака, вот только в воинской выучке семаргл преуспел. Сначала он уклонился, а когда Рехи замахнулся еще раз, перехватил руку и сжал ее с такой силой, что пальцы нападавшего заскрипели.

– Мы всегда оставляем выбор, – спокойно отозвался Митрий. Скорбно блеснули его светло-карие глаза. Рехи на какое-то время застыл на месте, встряхивая вывихнутой кистью и негромко шипя. Но стоило противнику повернуться спиной, как он повиновался врожденному инстинкту зверя и кинулся вперед.

– Что, эльф, изменяет ловкость? Спотыкаешься на ровном месте? – хохотнул кто-то из проходящих стражников, покряхтывая и салютуя копьем. Щербатое лицо не запомнилось, Рехи только фыркнул, отплевывая пыль, но вся его ненависть устремилась к загадочно исчезнувшему Проводнику. Движение вернулось в деревню, полукровки продолжали заниматься своими делами, ни о чем не догадываясь.

«Ах, выбор! Сейчас будет тебе выбор!» – подумал Рехи, поднимаясь на ноги. Он побродил по деревне, не пытаясь узнать, нужна ли где-то его помощь. Стражники больше не встречались, вернее, он старательно избегал их. Зато застал недалеко от пещеры с водой Теллу за прежним занятием: она, расставив ноги над горсткой глины, лепила посудины с неровными краями. Рехи какое-то время смотрел на нее, пытаясь представить девушку обнаженной, да еще поза вполне позволяла. Воображение помогло, и Рехи подошел к ней с решительным заявлением:

– Телла! Я хочу тебя!

– Но я работаю… – рассеяно отозвалась Телла, перебирая измазанными пальцами.

– Успеешь! – оборвал ее Рехи. – Хочу прямо здесь.

Телла неуверенно поднялась и подошла, рассматривая его с опаской, как ящера. Рехи без лишних раздумий развернул ее к себе спиной, заставив упереться руками в стену шатра и расставить пошире ноги, прогнувшись в пояснице.