Голод Рехи (СИ)

— Да, верно, — сквозь зубы, недовольно прошипел Саат. — Поэтому ты все еще жив. В древних писаниях четко сказано, что Страж обязан обладать даром исцеления. Но у меня его нет. Поэтому для толпы и Двенадцатого я просто верховный жрец. Они тупы, они не понимают! Никому не нужно исцеление, если обладаешь силой разрушения! — Вновь клацнули жвала, вновь растянулись в вежливую улыбку. — Отныне запомни: только я диктую, кого ты исцеляешь.

— Почему ты раньше не показывал свою силу? — спросил Рехи.

— Хотел проверить тебя. Видишь? — Саат вновь кивнул на пустошь. –Заговорщики убрались из моего Бастиона. Они не внимали мне, не хотели соединиться со мной. Пусть уходят. На верную смерть. Прекрасно. Я выпустил их, чтобы каждый встречный считал их безумцами, отвергшими великую милость! Их проклятая плоть неверующих не годилась для подпитки их божества!

Рехи обмяк, плечи его опустились, угасали последние искры сопротивления. Он верил, что отвлек верховного жреца, что все-таки совершил подвиг. Видимо, стремление к героизму такой же порок жажды славы, как и глупое представление перед обезумившей толпой. Если бы по-настоящему желал остаться с Лойэ, пошел бы к акведуку. Рехи встрепенулся и помотал головой. Нет, не пошел бы: тогда их общий враг не выпустил бы из Бастиона отряд, перебив всех на выходе. Нет, путь к Лойэ отрезал этот монстр. Бастион вечно отнимал у Рехи возлюбленную, вечно то тянул к себе, то исторгал из себя. И вместо воссоединения они скитались по пустошам друг за другом, как будто играя в догонялки. В этот раз вмешался даже не Двенадцатый. А кто-то… Кто-то еще. Кто-то другой. Рехи терялся в смутных догадках:

— Саат. Да ты ведь… тоже Страж Мира? Предыдущий!

— Не я, а мой отец. Вкитор. Предыдущий Страж, но он передал всю силу мне. Страж темных линий, Страж нового мира. Истинный Страж! А ты, жалкое подобие без знаний, оставайся там, где сидел. Если будешь хорошо себя вести, останешься в роскоши и довольстве.

— Проклятье! — прохрипел Рехи, добавив еще несколько срамных выражений в адрес жрецов и их прогнившего неправильного мира. Среди разрухи и неискупимой боли монстр возомнил себя королем королей.

— Увести его!

Черные линии отпустили, а в белые вцепиться не хватало сил. Рехи обступили ряды одинаковых стражников. Неожиданно один из них вздрогнул и растерянно спросил:

— Что происходит? Что мы здесь делаем? Эй! Ответит мне кто-нибудь!

На него воззрилось двенадцать синхронно повернувшихся людей. Одинаковых, как вылепленные из одной формы гипсовые барельефы. Людей, которых еще не приклеили к стенам, которых еще не пожрал Саат, чтобы убрать следы собственного разложения.

— Подойти ко мне, дитя, — добренько подозвал он.

— Не делай этого, — прохрипел избитый Рехи, с трудом разлепляя заплывающие синяками глаза.

— Страж? Почему вы здесь? Что с вами? — пролепетал испуганный мальчишка, роняя копье.

— Подойди! — прорычал Саат и обратился в монстра. Мальчишка-стражник закричал, но его виски уже опоясали раскрытые жвала. Кадык Саата задвигался, словно он жадно пил терпкое вино. Рехи сперва решил, что монстр откусит неугодному голову, но кровь не текла по острым клыкам.

«Точно. Ест мозг. Как и говорила Лойэ. Он ест их мозг!» — догадался Рехи, когда верховный жрец отпустил стражника, ласково пропев:

— Так-то лучше. Милое дитя.

Он сделал вид, будто благословляет культиста легким касанием ладони, хотя все присутствующие видели страшный обряд поедания. И они лишь ухмылялись вместе с лидером, когда несчастный мальчишка пополнил мрачные ряды одинаковых масок. Рехи всматривался в колыхание склизких веревок, замечая, как над головами каждого из этих одеревеневших существ сплели косматое гнездо черные линии. Вероятно, именно они теперь заменяли им мозг. От них тянулись тонкие ниточки к Саату, множество коротких и длинных поводков. Рехи узрел их с высоты крепостной стены, и его вновь объяла паника: весь Бастион оплетали эти путы, которые жадно наматывал на пальцы верховный жрец.

— Люди — жалкие твари, которые хотят быть рабами. А главный их враг — разум. Из-за него они начинают войны, из-за него рушатся империи. Свобода воли — их проклятье, — провозгласил Саат, пока Рехи тащили вниз, обратно в темноту.

«Значит, теперь незнакомцы. Я ведь не пришел в условленный час. Лойэ, прости. Прости меня! Надеюсь, ты не думаешь, что я вновь бросил тебя»! — твердил он, заклиная, чтобы сияющие светлые линии не порвались, не схлестнулись с темными. Но глаза затопляло неиссякаемое зарево Разрушенной Цитадели, и в ушах свистел не то ветер, не то издевательский смех Двенадцатого Проклятого.

========== Часть V. Выбор. Голод незнания ==========

Верховный жрец Саат ел людей. И не просто ел — он поглощал их мозги. В головах у доверчивых глупцов оставались только черные линии. Поэтому толпы безумствовали от обожания, поэтому стражники не требовали лишних приказов. Он стал их коллективным разумом, как король насекомых.