Голодные Игры: Восставшие из пепла (СИ)

Личная жизнь? Вправе быть с тем, кого любишь? Тошнота подкатывает к горлу. Она решила, что я влюблен в Хейвен. И, если честно, это озарение заставляет мое сердце, где-то там под ребрами, сжаться и пропустить череду ударов. Я замираю, все еще глядя в стальные глаза, казалось бы, такой мудрой девушки. Вот только она слишком мало знает о любви, в то время как Пит из прошлого знал об этом чувстве абсолютно все.

И именно он знакомил меня с ней. Именно он, настолько сильно и отчаянно хотел быть с ней, что стирал грани между прошлым и настоящим. Нет теперь разницы между мной и ним.

– Теперь, когда это не будет похоже на изнасилование, да?

Обида теряет свой вкус, когда Китнисс прячет глаза. Беззащитная. Сломленная. Нуждающаяся в защите.

– Я прав? – громче переспрашиваю я.

Между нами нет разницы. Потому, что теперь – я готов умереть за нее. Жить. Сражаться. Умирать. Терпеть боль. Ужасы инъекций. Пыток. Капитолия. Чего он только не делал ради нее? А ведь она так и не ответила ему взаимностью. И это понимание приходит слегка запоздало, и в подтверждении этого она произносит:

– Пит, я безумно устала. Мне пора, – она снова пытается высвободиться.

На лице кроме изнеможения нет ни единой эмоции. Она больше не выдержит. Значит, ни мне, ни Питу из прошлого не добиться ее благосклонности. И это почти выводит меня из себя.

– Господи, Китнисс…– шумно выдыхаю я.

– Спокойной ночи, – прощается она, уходя прочь.

– Спокойной ночи.

Она уходит в ночь. Что ж, она всегда так уходила. Никому из ученых Капитолия не удавалось приручить огня. Не приручить его и мне. Не сегодня. Не завтра. Никогда. Ее походка по-охотничьи тихая, по-кошачьи мягкая. Плечи чуть сгорблены, а голова устало дергается при каждом новом шаге. Она замирает у двери всего на мгновение, а я уже слышу ее сдавленный вздох.

Переродок буквально взбухает от счастья. Внутри все печет от боли и разочарования, а ему радостно – Китнисс Эвердин ушла прочь.

«Навсегда. Навсегда. Навсегда».

Каждую секунду повторяет он.

Вот только я не согласен мириться с этим «навсегда». Моя рука сдавливает ее ладонь, замершую на открытой двери. Слабый толчок, и она оказывается рядом. Так же близко, как когда-то на кухне Тренировочного Центра. Вот только тогда, переродок оказался сильней, и я согласился с его версией «секса вне правил». Но сегодня все изменится.

Все уже изменилось.

Мои губы накрывают ее в исступленном, прерывающем дыхание, желании. Ее кожа обжигает, словно пламя, а руки, заведенные над головой девушки, впиваются в кожу моих ладоней. Не от страха. Уж тем более не от отвращения. Желания, что волнами захлестывает меня, так же болезненно мучает и ее.

Но когда рамки запретов спадают, и мой язык прорывается внутрь, кроме ее слабого стона – нет ничего в бушующем, живущем мире Капитолия. Когда я выпускаю ее руки, пальцы Китнисс слабо одергивают мои волосы. Жажда – ту, которую я испытывал на арене – будто возросла в несколько раз. Мне хотелось бы знать, насколько счастлив был бы Мелларк из прошлого, потому что мое личное счастье было безгранично.

Когда моя ладонь поднимается от плоского живота к изгибу солнечного сплетения, Китнисс замирает. Контраст пламени и льда ее поведения, заставляет меня остановиться. Это же Китнисс. Никто не говорил, что будет легко. Особенно с ней.

– Скажи мне, – хрипло говорю я. – Скажи мне, и я остановлюсь…

Я пытаюсь объяснить, что не давлю на нее. Что все это – лишь разменная монета, будто убеждая самого себя в том, что не желаю ее. Вот только ее губы накрывают мои, и я замолкаю, не успев возразить. Трещит по швам ее майка. Руки тут же стягивают ее, и нам приходится отстраниться от нее. Все, что мелькает в голове: красивая. Она красивая.

Каждый сантиметр тела не обходится без моего внимания. Потому, что она нужна мне. Нужна так же сильно, как и прежде Мелларку, погибшему в стенах Капитолия. Вот только теперь разница между нами слишком мала - в чем-то у меня даже есть преимущества – теперь я с Китнисс, он же… Он же отдал за это мгновение свою жизнь. Боюсь только, Китнисс не поймет этого. Для нее я прежний. Мальчишка с хлебом и мечтами о доме, где-то на окраине Двенадцатого. Только вот я – монстр. И она еще не знает об этом.

Она цепляется за меня так, словно боится, что я убегу прочь. Хотя, на самом деле, у нее есть все основания полагать, что я отступлюсь. Вот только не сегодня. Не завтра. Никогда. Больше никогда. Когда мои губы раз за разом опускаются на ее оголенную кожу, Китнисс хватает ртом воздух, словно дышать ей было просто нечем. Я аккуратно отодвигаю полоску бюстгальтера, скрывающего ее грудь. Губы проходятся по нежной, бархатной коже и Китнисс – девушка, что сделана из Огня – оправдывает свое название. Под моими руками, она плавится, словно раскаленный металл.

То, что заставляет задыхаться и меня – ее тихий, сдавленный от желания, шепот:

– Пит…