Гололед

Пара подошла к своим местам. Аида суетливо одернула воротник голубой блузки и приободряюще кивнула уже сидящему за столом Энквисту.

Глава 6

Дирижер снял и где-то оставил свой пуловер. В зале он появился в помятой бирюзовой рубашке с пачкой красного чая в руке. Главный всегда пил только собственноручно приобретенный чай.

– Хочу ошибаться, но мне кажется, мы здесь немного задержимся, – подойдя к комоду, он запустил пятерню в разорванную упаковку и бросил щепоть черных прутьев на дно одной из двух белоснежных чашек.

Яник тоже успел сменить свой нелепый халат. Он производил совершенно другое впечатление в узких зеленых чиносах и бордовом пиджаке. Уверенный в себе мужчина. Паскалю даже показалось, что того уже не особо волнуют перипетии последних нескольких часов. Как будто самое важное, что ему надо было сделать, уже сделано. Теперь он мог позволить себе немного расслабиться. Не вернулась только дама из Совета. Доктор Энквист покачивался в кресле и никак не мог пристроить руки. Наконец, он встал и начал говорить.

– Скорее всего, это провокация. Подмена сценариев. Молодежный бунт или шутка. На самом деле, все в порядке, – он взволновано расхаживал вдоль стола.

– Может быть и так, – пробормотал Дирижер, равнодушно наблюдая за кружащими в чашке листьями. – Я могу допускать, что у кого-то пока не развились требуемые базовые характеристики или кто-то не осознает важность данного момента.

Паскаль тоже понимал, что вряд ли то, о чем говорил Энквист, осуществимо. Дирижер потрогал подушечками пальцев горячую поверхность чашки. Кроме него, никто в Институте не пил горячих напитков.

– Но только не забывайте, – продолжил главный, – что квалификационными являются множество вариантов сочетаний цветов в определенном диапазоне. Гораздо больше, чем возможно запомнить и гарантировано выбрать иное. Какие-то цвета надо все-таки выбрать, а выбор – это уже акт выражения личности. Как бы вы ни стремились выбрать не то, что, как вы думаете, готовы были бы выбрать, вы выбираете то, что вам велит из самых глубин ваше фундаментальное “я”.

– Будущие сценарии корректируются именно на основе расположения результатов тестов относительно экстремумов диапазона. Сеть моделирует цепь событий таким образом, чтобы вернуть характеристики к надежным серединным значениям, – заметил Паскаль.

– Говоря о сценариях, – в голосе Аиды послышались новые интонации. – Может, проблема в них? Сценарии… неправильные? В смысле их перепутали, достались не тем… сбой в адресации.

Яник покачал головой.

– Выполнение сценариев контролируется. Показатель соблюдения субъектами никогда не падал ниже девяносто восьми. И было это в самом начале, – он придвинул к себе телефон и провел пальцем по экрану. – Сейчас девяносто девять и восемь десятых.

Он откинулся на спинку кресла и обвел всех взглядом. Яник казался сейчас совершенно другим человеком!

– Почти все распоряжения, адресуемые активным личным идентификаторам граждан, выполняются именно так, как прописаны. Ни ошибок, ни саботажа.

Нейросеть вела что-то вроде журнала всех разработанных и разрабатываемых ею сценариев. Она соединяла их между собой, приоритезировала и, в конце концов, раскладывала многоуровневые конструкции ключевых событий на миллиарды безобидных инструкций, пересылаемых такому же количеству граждан. Сказать определенную фразу в определенное время. Обратить внимание друга сына на определенный подкаст. Подарить домашнего питомца. Объяснить ситуацию. Всегда очень простые, но обязательные к исполнению. Вместе с информацией, постоянно стекающейся к ней через системы наблюдения, персональные устройства и личные идентификаторы, “Кассандра” получала подтверждения о выполнении или игнорировании инструкций. Еще в начале пути Институт позаботился о том, чтобы инструкции воспринимались серьезно. С определенными усилиями им удалось убедить население воспринимать предписания сети как свой гражданский долг. Это, конечно, заняло время. Первые протесты начались после третьего голосования граждан по вопросу предоставления нейросети всех данных на всех системах хранения. Тогда за доступ высказалось чуть больше необходимого кворума населения. Протесты, протесты, протесты. Кампании и общины против развития и за возвращение к истокам. Сейчас их почти не осталось. В том числе благодаря огромным ресурсам, направленным на объяснение причин таких мер и их популяризацию. В результате люди стали относится к этому как к общественной гигиене. Необходимой заботе о здоровье общества. Ничем не отличающейся от индивидуального ухода. Такой же как чистка зубов, стрижка или упражнения, которые, между прочим, тоже можно расценивать как вмешательство, не говоря уже о лечении. Если кто-то и считал это злом, разрушающим суть существования, то они уже давно не давали о себе знать. Когда же ситуация с благополучием стала меняться в глобальных масштабах, то споры и вовсе прекратились.

Глава 7

Дверь бесшумно открылась и в зал вернулась дама из Совета. Она прошла к своему креслу и тихо села. Дирижер что-то шепнул ей на ухо, прикрыв рот ладонью.