Голос ангельских труб

– Что, Сашка, плохо? – спрашивал Петр, качая головой. – То-то, брат, вижу, что плохо. А ты не сдавайся! Знаешь, как мы в Гражданскую против кровопийц трудового народа и крестьянства! К стенке их, сплуататоров! Нет, врешь, брат, Петра Шибаева голыми руками не возьмешь! Вытри сопли, Сашка, не позорь прадеда, или ты не мужик? Временно их взяла, отойди на заранее подготовленные позиции, собери штаб, и думайте сообча, как эту белогвардейскую сволочь… – Петр вытянул вперед руку, сжал в кулак и потряс перед носом правнука. – Головой думай, Сашка. Головой! Наше дело правое! Мы победим, так и знай! И пожар мировой революции раздуем. Мы еще таких делов наделаем! Ты, главное, Сашка, не дрейфь, таких делов, чертям тошно станет! Держись, Сашка! Шибаевы не сдаются. Да здравствует рабоче-крестьянская революция во всем мире! Ур-р-а!

Шибаев смотрел на Петра, который то приближался, подъезжая на своем пластиковом стуле, то удалялся. Отъехав в очередной раз почти до самой двери, Петр вжался в стену и просочился в коридор, исчезая из вида. Последним исчез кончик сабли. Один пластиковый стул остался. Прадед топал по коридору в своих кованых сапогах, бряцал саблей. Потом замолчал надолго. Потом снова раздались его шаги, совсем тихие и какие-то неуверенные, словно он забыл дорогу и продвигался на ощупь. Или крался на цыпочках. Шаги остановились под дверью. Наступила тишина. Прадед затаился, прислушиваясь. Потом дверь стала медленно отворяться…

Глава 15. Мита

…Дверь медленно отворилась, чуть скрипнув. Шибаев смотрел в черный проем, где бесконечно долго никто не появлялся. Потом из темноты выплыла голова. Причем голова не Петра Шибаева, как Александр ожидал, а чужая, правда, смутно знакомая. Но не персона Ирина, не Серый. Это была просто голова, парящая в пространстве. Голова без туловища – смешно. Шибаев рассмеялся. То есть, ему казалось, что он рассмеялся. Он сидел, прислонясь к стене, смотрел на плавающую башку и смеялся. А стороннему наблюдателю казалось, что он без сознания или даже мертв, и только цепь наручников, пропущенная за трубой, удерживает его от падения.

Голова вплыла в подвал. Оказывается, туловище тоже было. Но как бы отдельно от нее: они вместе переместились ближе к Шибаеву. Чья-то рука опустилась на его плечо и чей-то голос позвал:

– Сашок, ты живой?

Шибаев всмотрелся в темноту.

– Саша! Саша! – звала голова, выхватывая его из небытия, и трясла за плечо.

– Грег? – слабо удивился Шибаев. – Грег…

– Живой! – обрадовался Грег. – Ну, Сашок, и напугал же ты меня! До сих пор поджилки трясутся. Думал, все, кранты…

– А где Петр? – спросил Шибаев.

– Петр? – удивился тот, оборачиваясь на дверь. – Не видел никого. Персона Ирина с чемоданом слиняла около часа назад, я подождал немного и решил проверить. Кто такой Петр?

– Петр, – ответил Шибаев. – Приходил.

– Это он тебя так? – спросил Грег.

Шибаев рассмеялся.

– Нет! Он предлагал бить контру и разжечь пожар…

– Понятно, – отозвался Грег, решив, что Саша бредит. Он попробовал цепь, прикидывая, как освободить друга.

– Оружие при тебе? – спросил Александр.

– Ну! – ответил Грег, хлопнув себя по карману пиджака. – Как всегда. Мы, таксисты, на переднем фланге.

– Сюда, – Саша кивнул на цепь. – Сумеешь?

Грег вытащил пистолет, приставил дуло к цепи.

– Раз, два, три! – скомандовал Шибаев, и Грег, зажмурившись, нажал на курок. Звук выстрела получился оглушительным, запах каленого железа ударил в нос. Цепь распалась, и Шибаев свалился на пол.

– Сашок, вставай! – повторял Грег. – Надо делать ноги, пока Петр не вернулся. Давай! – Покопавшись в карманах, он достал ампулу с бесцветной жидкостью, надломил острый конец, приподнял лицо друга. – Шире рот! – Александр послушно раскрыл рот, и Грег вытряхнул туда содержимое ампулы. – Глотай!

Жидкость оказалась горькой, Шибаев поморщился.

– Сейчас заберет, – пообещал Грег. – Ты тут посиди пока, – сказал он, как будто Шибаев мог уйти, – а я пойду наверх, пошарю в аптечке. Больно?

Александр кивнул. К привкусу крови во рту примешивалась горечь бесцветной жидкости. Затылок раскалывался от пульсирующей боли. Тошнота подкатывала волнами. Усилием воли он удерживал себя на поверхности сознания. Схватившись обеими руками за трубу, попытался встать, и тут же застонал от боли. Закрыл глаза..

Грег вернулся минут через десять. Принес таблетки и стакан воды.

– Давай, Сашок! – Он приподнял его за плечи. – Сейчас полегчает.

– Что это? – спросил Шибаев.

– Тайленол, от боли. Давай четыре сразу, чтоб наверняка. Молодец, – приговаривал Грег, скармливая ему одну за другой таблетки. – Вот так, еще одну, и еще…

– А то, другое? – спросил Шибаев, проглотив лекарство и жадно допив воду.

– Ну… вроде виагры.

– Что? – Шибаев от неожиданности уронил стакан. Тот, не разбившись, покатился по полу. – Зачем?

– Для поднятия духа. Не помешает. Сейчас я тебе кофейку горяченького. Но сначала умоемся. Встать можешь?

Шибаев попытался подняться. В глазах потемнело, боль взорвалась внутри, и он покачнулся.

– Ты, наверное, голодный, – утешил Грег. – Сейчас чего-нибудь перекусим.