Голос ангельских труб

Носит же земля, думал завистливо Рудик, поглядывая искоса на хозяина с багровым лицом и такой же, в масть, лысиной. И сальной рожей – как же, весь в воспоминаниях о девках. Если каждый человек, думал Рудик, даром не родится, то какой смысл в этом бизоне? В воде не тонет, в огне не горит. Рак и то не взял, подавился, выплюнул. В присутствии Праха Рудик казался себе маленьким и ничтожным, тот подавлял его. И приходило неуютное понимание, что ему, Рудику, только шестерками погонять, а для Праха он и сам шестерка.

Глава 19. Инга

В полях под снегом и дождем,

Мой милый друг, мой бедный друг,
Тебя укрыл бы я плащом
От снежных вьюг, от снежных вьюг.
И, если горе суждено
Тебе одной, тебе одной,
Готов его испить до дна
Вдвоем с тобой, вдвоем с тобой…

Роберт Бернс

Ингу Шибаев заметил сразу, как только она вышла из подъезда под тяжелым козырьком. Она шла ему навстречу, с озабоченным лицом, не видя его. Ему показалось, что она похудела и осунулась. Полы длинного белого плаща крыльями угадывались за спиной. Она почти наткнулась на него, и только тогда подняла взгляд, недоумевая. Его поразил откровенный испуг, промелькнувший в ее глазах.

– Саша! – прошептала она, прижимая сумочку к груди. – Откуда…

– Шел мимо, – ответил Шибаев. – Смотрю – ты. Привет, Инга.

– Ты… правда… – начала было она, но вдруг повернулась и побежала от него, неловко ступая на своих высоких каблуках.

Такого Шибаев не ожидал. Обалдевший, он стоял и смотрел на ускользающий белый силуэт Инги, мелькающий в толпе. Потом бросился следом, нагнал ее в два-три шага, схватил за руку. Она сразу же остановилась, не пытаясь вырваться. Останавливались прохожие, настороженно глядя на него. Инга закрыла рукой глаза, опустила голову.

– Что с тобой? – спросил Шибаев резко. – В чем дело? Я тебя что, обидел? – Он тряхнул ее руку, заставляя сказать хоть что-нибудь, но Инга молчала. – Да скажи что-нибудь!

– Сашенька… – пробормотала она. – Сашенька!

– Что случилось?

– Я так боялась…

– Чего ты боялась?

– Когда ты исчез… Я чуть с ума не сошла! Я представляла, что тебя убили.

– Кто? Глупая! Какая ты глупая!

– Я никогда ничего не боялась. Это после… лета. Я просыпаюсь ночью… и…

– Пошли! – сказал Шибаев, взяв ее за руку. – Парк в какой стороне?

– Там! – она кивнула. – Только туда вечером нельзя.

– Ты со мной, – ответил Шибаев. – И ничего не бойся. Ходи с высоко поднятой головой, поняла?

Она улыбнулась, все еще не глядя на него. Покорно пошла рядом, приноравливаясь к его широким шагам.

У входа в парк стояли коляски, запряженные лошадьми. В их гривы вплетены бумажные розы, а возницы в котелках. Пахло навозом, и это казалось странным – деревенский запах в центре Манхэттена. Вода небольшого озерца у самого входа мягко блестела в свете фонарей. Парк высился перед ними черной громадой. Они опустились на ближайшую скамейку. Инга уткнулась в грудь Шибаеву.

– Почему ты убегала? – спросил он.

– Я боялась… – прошептала Инга.

– Ты боишься своего… друга? – Шибаев не смог заставить себя выговорить «бойфренда». У него мелькнула мысль встать и уйти, прекратить эту муку. Навсегда. И пусть живет, как хочет. Права Мита – птичка и рыбка могут полюбить друг друга, но где же им свить гнездо? Инга не вернется, сейчас он понял это особенно ясно. То, что случилось летом, напугало ее на всю жизнь. Она не вернется…

– Нет, – она мотнула головой. – Понимаешь, когда ты исчез, я попросила Его ночью… чтобы с тобой все было хорошо. Я сказала, что никогда с тобой не увижусь, лишь бы все было хорошо. Лишь бы ты остался жив.

– Кого попросила? – спросил озадаченно Шибаев. Ему показалось, что она заговаривается.

– Его, – она подняла голову к темному небу, где посверкивали острые звезды, едва видимые в городских огнях. – Мне было так страшно. Я проснулась и… стала звонить тебе. Но ты не отвечал. И тогда я попросила… – Инга говорила монотонно, словно во сне.

– Спасибо, – прошептал он. – Ты мой талисман!

Шибаев не был сентиментальным, никогда не говорил дамам, что любит, не умел читать стихи да и вряд ли их знал. Ему и в голову не пришло бы сказать женщине: «Ты мой талисман!» Но сейчас с ним была не просто женщина… С ним была Инга! Слово это родилось само, без всякого мысленного его участия. Родилось и вылетело на волю – «ты мой талисман»! Инга дышала ему в шею, и мурашки бежали по его хребту. Он поцеловал ее в макушку, она подняла голову. Прикосновение ее губ было как взрыв. Он рывком подхватил Ингу со скамейки, прижал к себе. Она обняла его под курткой, сомкнула руки за спиной.

Они целовались. Инга сидела у него на коленях, и Шибаев чувствовал тяжесть ее тела. Городские шумы отступили и превратились в ровный шелестящий далекий звук.

– Инга, – шептал Шибаев, отрываясь от нее на короткие мгновения. – Инга, девочка моя! Откуда ты взялась на мою голову? Я подыхаю без тебя, ты хоть понимаешь это?