Голос ангельских труб

– Саша, надо действовать, – убеждал Грег. – Промедление смерти подобно, как учил классик.

– Грег, остынь, – сказал Шибаев. – Я все время об этом думаю.

– Я тоже, – признался Грег. – Ее надо умыкнуть. Я уже все продумал. Я подгоняю тачку, ты хватаешь Ирину, затыкаешь рот, чтобы не орала, и…

– Грег, ты малахольный, я всегда знала, – перебила его Суламифь. – В центре Брайтона, где полно свидетелей, хватать здоровенную бабу и засовывать в машину. Да она из вас обоих котлету сделает. Считайте, повезет, если дадут по пятерке на брата.

– Ты думаешь? – спросил Грег с сомнением. – Можно еще записаться к ней на массаж.

– Ты ж говорил, ее к клиентам не пускают.

– Не пускают, – признал Грег. – Но домой к ней тоже нельзя. Я уверен, там засада, надо быть идиотом, чтобы так подставляться. Саша!

– Грег, давай завтра… – сказал тот.

– Я тебя не понимаю, – снова повторил Грег. – Чтобы она не орала, можно ее оглушить. Дать по голове тяжелым предметом.

– Кирпичом? – спросил Шибаев, не выдержав.

– Не обязательно, – ответил Грег. – Можно и… любым предметом, одним словом. Это технические детали, главное, решить в принципе. Все согласны? Ты ее оглушаешь, и в тачку!

– Грег, уже поздно, иди домой. Мама волнуется, – сказала Суламифь.

– Я звонил, мама в курсе.

– В курсе чего? – Шибаев, проснувшись, воззрился на Грега.

– Что я задерживаюсь. А ты подумал… Саша! За кого ты меня принимаешь? – Грег даже обиделся.

– Мальчики, – сказала Суламифь, – зачем вам лишний шум и вообще весь этот трабл?[28] Я думаю, с ней нужно поговорить… Просто поговорить, а не устраивать цирк с облавой в центре города.

– А если она не захочет разговаривать? – спросил Грег.

– Захочет. В любом случае захочет. Ей будет интересно, что он еще выкинет. Хотя бы для того, чтобы позвонить тому типу и рассказать. Можешь даже не сомневаться.

– А вдруг она увидит нас – и в крик?

– Значит, такое ваше счастье! – нетерпеливо ответила Суламифь. – Вы как пацаны, честное слово, еще чулки напяльте на голову!

– Грег, Суламифь права, – сказал Шибаев. – С Ириной нужно поговорить. Во всяком случае, попытаться. Только говорить буду я. Тебя светить не будем, – поспешно добавил он, видя, что Грег собирается возразить. – Ты у нас будешь… в засаде.

– На шухере, с биноклем и оптической пушкой, – добавила Суламифь. – В случае чего, вмешаешься. Если она снова распустит руки.

– Ладно, – неохотно согласился Грег. – Когда?

– Завтра, – ответил Шибаев, мечтая отделаться от него и остаться, наконец, одному.

– Утром!

– Утром она будет спешить на работу, – возразила Суламифь. – Лучше вечером.

– Вечером она сядет в машину и уедет, – сказал Грег. – Значит… – ненадолго задумался он, – …значит, нужно вывести из строя ее тачку. Чтобы она шла пешком. А в переулке Саша! А я в это время…

– Ага, проколоть шину, – голос Суламифи был полон сарказма. – Или сразу все четыре. Чтобы наверняка.

Шибаеву казалось, что он находится в театре абсурда. Он уже и не вмешивался. Суламифь, несмотря на свой скепсис, кажется, увлеклась. Грега несло.

– Ладно! – сказала, наконец, она, как припечатала. – Грег, пора домой. Завтра Саша тебе позвонит, дашь инструкции. А сейчас – бай-бай. – Она поднялась из-за стола.

– Мита! – воззвал Грег. – Детское время. Еще и… – он взглянул на часы. – …еще и двух нет. Мы ж не все обсудили. Мита, а?

– Я сказала, хватит! – Суламифь принялась с грохотом убирать со стола посуду.

– Ты очень изменилась, Мита, – с горечью сказал Грег. – Я помню тебя другой.

– Слушай, не морочь мне голову! – закричала она, швыряя тарелки в раковину. – Сколько можно!

– Ладно, – сказал Грег, выразительно глядя на Шибаева. – Саша, я позвоню завтра. Мита, несмотря ни на что, я все равно тебя люблю! И храню воспоминания о нашей любви.

– Пошел вон! – отозвалась Суламифь, не оборачиваясь.

– Уже, – ответил Грег, кивая Шибаеву на дверь. – Проводи, Саша, – сказал он, видя, что тот не двигается с места.

Мужчины вышли в прихожую.

– Ну все, Сашок, я пошел, – прошептал Грег. – Не обращай внимания, Митка классная баба, не знаю, что на нее нашло. Климакс, наверное. И Арик кровь пьет, тот еще тип. А другого просто нет. Я бы и сам, но, если честно, мне больше нравятся слабые женщины… молчаливые. Митка… она ж как полевой командир! Без суда и следствия, по законам военного времени… Так я завтра позвоню, жди! Мы возьмем ее тепленькой.

– Дай я, – Шибаев оттолкнул плечом Суламифь, мывшую посуду. Она молча уступила ему место. Он слышал, как она тяжело опустилась на табурет.

– Устала?

– Твой Грег меня достал, – ответила она. – Этот раздолбай приехал в шесть. И с тех пор не закрывал рот. – Помолчала немного и спросила: – А что у тебя? Я говорила, тебе еще рано выходить. Ты ж совсем зеленый, посмотри на себя. Болит?

– Не болит, – соврал Шибаев, едва державшийся на ногах. – Я тебе уже надоел, Мита. Извини, что так получилось. Свалился тебе на голову…

– Ты виделся с ней? – спросила она прямо.

– Да, – ответил Шибаев так же прямо.

– Понятно, – уронила она.

– Мита, ты хороший человек, честное слово, я не встречал таких, как ты. Ты очень красивая…