Голос ангельских труб

Шибаев подумал, что начало удачное – Ирина не позвала на помощь, не бросилась бежать. И тут же одернул себя – тогда, в доме, она ломала комедию, падала в обморок, а он, мент со стажем, купился. Ирина – прекрасная актриса, ей ничего не стоит изобразить, что угодно. Может, и сейчас она ведет его прямо к Серому, заговаривая зубы.

– Ирина…

Психолог с курсов, которые Шибаев посещал через пень-колоду, говорил, что имя человека, неоднократно произнесенное вслух, действует на него позитивно, усыпляет бдительность и умаляет враждебность. Даже, в известной степени, гипнотизирует.

– Ирина, – начал он. – Ирина, мы могли бы договориться. На ваших условиях. Никто не собирается причинять неприятности вашему… знакомому.

– Ага, ты же просто хочешь с ним поговорить, – отозвалась она с сарказмом. – Посмотреть ему в глаза и спросить: Прах, как ты мог?

– Примерно так.

– На моих условиях – за бабки, что ли? Интересно, сколько ты можешь предложить? – Тон у нее переменился, стал неприятным, в голосе появились уже знакомые истеричные нотки. Она оглянулась.

Шибаев тоже оглянулся, ожидая увидеть Серого, которому она сдаст его с рук на руки.

– Ирина…

– Слушай, отвали, шестерка! – сказала она злобно и непримиримо. От недавнего благодушия не осталось и следа. – Передай своему хозяину, что… – Она ввернула неприличное словечко. – Понятно? Костик не ангел, знаю… Ты, что ли, лучше? Все вы одинаковые. Пауки в банке. Костику я по гроб жизни обязана, слышишь? Мне плевать на то, какой он и что сделал, кого ограбил или замочил, плевать, слышишь? Мне плевать на тебя и твои гребаные бабки. Костик хотел, чтоб я уехала, давал деньги или охрану, но я не хочу. Я знала, что ты здесь. Ты… как тебя там, лузер! Ты был у меня в доме без свидетелей. Что, не привык с бабами? Рука не поднимается? Да Серый бы на твоем месте… А ты лузер! И бабы таких бросают. Всегда бросают! Ты не козырный, ты дешевка, вроде Серого. Хуже Серого! А Прах козырный, знает, чего хочет, и пойдет по головам. Тебе не достать Праха, понял, лузер?

Она с особым удовольствием повторяла слово «лузер» снова и снова, словно била наотмашь, словно провоцировала, полная агрессии и азарта, чтобы окончательно слететь с тормозов, завизжать и вцепиться в него, сделай он хоть одно неосторожное движение. Лицо ее побагровело, наэлектризованные красно-рыжие жестяные волосы встали дыбом. Глаза налились кровью. Медуза Горгона. Шибаев заметил, как дрожат ее руки. Психопатка или наркоманка? Несколько прохожих замедлили шаг, прислушиваясь.

– Да я Костику полы буду мыть, понял, мразь? – орала Ирина. – Последнее отдам! Он мне ближе отца родного, он сделал все, чтобы вытащить Виточку. Мою кровиночку, радость, девочку мою… Ты понял? А ты мне свои вонючие баксы! – Она, наконец, заткнулась, раздувая ноздри, уставилась на Шибаева. – Виточка, девочка… – произнесла скулящим голосом. Ее вдруг словно выключили. Как тогда в доме. Имя дочки стало тем бичом или кусочком сахара, который усмирил зверя. Тяжело дыша, она отошла к стене дома, оперлась плечом. Лицо ее исказила гримаса, и она расплакалась. Потек грим, размазалась губная помада. Повисли влажные пряди волос.

Прохожий люд, таращась, уже толпился вокруг них. Ирина была похожа на старого циркового клоуна. Шибаев испытывал чувство брезгливой жалости. И где-то в глубинах сознания невнятно шевелилась мысль о том, насколько же проще иметь дело с мужиками… таким лузерам и шестеркам, как он. Женщина слаба и малодушна, но именно слабость и есть ее оружие. Слабость и слезы, во всяком случае, для него, Шибаева. Ирина, несмотря на бойцовский характер, была женщиной, и этого оказалось достаточно, чтобы Шибаев не считал ее достойным противником. Эх, был бы на ее месте Серый!

Мысли эти лихорадочно мелькали в голове Шибаева. Он медлил, не зная, что предпринять. Увести ее? Но она может поднять крик, и тогда кто-нибудь вызовет полицию… Он уже собирался выбраться из толпы, гори оно все синим огнем, как рядом вдруг закричали громко и деловито: «Такси заказывали?»

Народ слегка расступился, оглядываясь. Шибаев подхватил Ирину за локоть. Она не сопротивлялась, дала усадить себя в машину. Грег подмигнул ему в зеркало, и машина сорвалась с места, оставляя разочарованных зрителей.

– Откуда ты взялся? – спросил Шибаев.

– Стоял на шухере, мы же решили вчера, – ответил Грег. – Ты, правда, забыл позвонить, – упрекнул он. – Куда?

– Домой. К ней домой, – добавил он на всякий случай.

– Ну что? – спросил Грег. Был он удивительно немногословен и косился на Ирину, которая сидела рядом с Шибаевым безучастно, с закрытыми глазами.

– Ты же видел, – отозвался Александр.

– Видел. И что?

– Ничего.

– И… что? – снова спросил Грег.

Шибаев рассмеялся.

– Отвезем ее домой, я же сказал.

В молчании они доехали до дома Ирины. Грег затормозил у ржавой вывески. Шибаев вылез первым, вытащил Ирину. Она повисла на нем тяжелым кулем. Он достал из машины ее сумку, протянул. Ирина взяла, и, не сказав ни слова, побрела к дому. Шибаев и Грег смотрели ей вслед.

Александр уселся рядом с Грегом и сказал:

– Поехали.