Голос ангельских труб

Он снова пожал плечами. Он никогда не задумывался над тем, красива ли Вера. Сейчас ему уже непонятно, чем она привлекла его. Пышными формами, идеальным порядком, который немедленно навела в его холостяцкой квартире, обедами из трех блюд, пирогами, хозяйственностью. Все равно ведь надо, думал он, когда-нибудь… Его забавляла практичность Веры – записанные в столбик расходы отдельно на «продукты», отдельно на «гигиену», отдельно на «досуг», «транспорт» и так далее; вдохновение на лице при обсуждении планов, что купить немедленно, а что – в перспективе. Сначала забавляла, потом стала раздражать. Считать, подсчитывать, сводить баланс было страстью Веры. Она говорила «семейный бюджет», а его с души воротило, и обеды из трех блюд уже не радовали.

Вера работала главным экономистом в крупной фирме, считалась серьезным и опытным работником. Свой дом она вела так же старательно, как и свой отдел: учет, учет и еще раз учет, а также экономия, маркетинг, финансовая дисциплина. Дисциплина не только финансовая, но и всякая другая. Идеальный порядок в шкафах и буфетах. Тринадцать мраморных слоников – приданое Веры, семейная реликвия – на телевизоре, на одинаковом, до миллиметра выверенном расстоянии один от другого.

Даже в имени ее была… он долго думал, как это назвать. Непреклонность! Непреклонность, несгибаемость, бескомпромиссность. Шаг в сторону приравнивался к побегу, и – расстрел! Вера. Жесткое, упрямое, честное имя. Ве-ра. Раз-два, левой!

Вера никогда не сердилась. Если Шибаев не соглашался купить новый ковер, новый диван, новый обеденный гарнитур… не то чтобы не соглашался, а просто удивлялся – зачем? Вера поднимала тонкие брови, и лицо у нее делалось преувеличенно удивленным. Она смотрела на него молча с поднятыми бровями, и он сдавался. Любимым аргументом Веры, приговором в последней инстанции было – «чтобы как у людей». Как у людей, и точка.

Такая жена – находка для понимающего человека. Даже сокровище – не предаст, не бросит, подставит плечо. Соратник. А Шибаев – неблагодарная скотина. И зарабатывает всего ничего. И ненормированный рабочий день. И не хочет идти в охрану, о чем она почти договорилась. Много накопилось криминала за Шибаевым. Примерно так высказалась Вера в один прекрасный день, заявив, что жизнь проходит, а они живут, как жлобы какие-то некультурные: ни поехать за границу отдохнуть, как люди, ни в ресторан сходить, ни к себе позвать, потому что для него главное работа… Одно название, а не работа!

…Они остались друзьями, можно сказать. Новый муж Веры, бизнесмен, неплохой мужик, хлопает его по плечу снисходительно – как же, увел такую женщину у лопуха-мента! Шибаев благодарен ему за Павлушу – мальчик любит папу Славу. Вера часто звонит, интересуется, ревниво выспрашивая, где Шибаев был – она звонила три раза, а его не было дома. Ей приятно думать, что он до сих пор один, что он никого не встретил – значит, не может забыть ее. Она так уверена, что самая интересная и значительная часть шибаевской жизни осталась в прошлом, что даже испытывает сладкое и приятное чувство вины. Да и новый муж Славик повторяет с восхищением, наворачивая третью тарелку борща: «Ты, Верка, все-таки стерва! Загубила мужика ни за понюх! А? Стерва? Говори, стерва?»

И тут пришла Инга. Появилась. Свалилась с неба. Возникла из воздуха. Из прошлого. Беззаботного, шального прошлого. Как будто снова он вошел в одну и ту же воду. Нырнул в обжигающий и ослепляющий поток, радостно подхвативший его. И несущий неизвестно куда.

– Эй, ты где? – позвала Инга.

– С тобой, – ответил он. – Всегда с тобой.

Он чуть поморщился – Инга, упираясь локтями ему в грудь, причинила боль.

– Что? – испугалась она. – Больно?

– Нет, – ответил он.

– Ши-Бон, зачем ты приехал? – спросила она, отодвигаясь, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Работа, – ответил он. – Это моя работа, Инга. Но приехал я к тебе. Если бы не ты… Я все время думал о тебе.

– Я решила, что ты меня возненавидишь. Я сама себя ненавидела!

– Я тоже так думал. Сначала. Не смог. Уже здесь ходил по городу, чувствовал, ты где-то рядом… Мне казалось, ты идешь навстречу. В каждой женщине я видел тебя.

Он говорил медленно, словно пробовал слова на вкус, гладя ее волосы. Слова были незнакомые. Раньше он таких слов не знал.

– В музее это было как чудо! Ты мое чудо. Потом я думал, что не мог встретить тебя ни в каком другом месте. – Он помолчал. Спросил не сразу, хотя твердо обещал себе не спрашивать: – А этот… кто он?

Инга зажала ему рот ладонью, уткнулась лицом в грудь, спрятала глаза.

– Саша, – начала она нерешительно, – наш банк планирует открыть бранч… филиал, – поправилась. – Там, дома.

Шибаев настороженно смотрел на Ингу.

– Я бы могла добиться перевода… Там нужны люди с языком.

– Правда? – спросил он. – Это правда?

Она кивнула.