Голос дьявола среди снегов и джунглей. Истоки древней религии

Если некоторые явления и предметы, которые наблюдает индеец, вызывают у него сходные ассоциации, в мифе эта связь найдет отражение. Например, ярко-красные перья тропических птиц легко наводят на мысль об огне и крови. И вот появляется рассказ о том, как шарик из перьев стал солнцем, птица испачкалась кровью змеи или приобрела свою окраску потому, что принесла людям огонь. Однако соответствующие тексты «придуманы» не с одной лишь целью объяснить происхождение солнца, огня или цвета перьев. Все эпизоды, с начала и до конца, вместе и порознь, тоже обусловлены определенными ассоциациями. Поэтому не приходится удивляться неожиданным и, на наш взгляд, абсолютно нелогичным, абсурдным поворотам в развитии мифического действия. Конец и начало этих историй порой кажутся произвольными, одни тексты включают обрывки других, поведение героев бывает жестоким, аморальным, бессмысленным и может находиться в вопиющем противоречии с нормами не только европейской, но и индейской культуры.

В конечном итоге мифология утверждает незыблемость принятых в племени норм поведения и культурных ценностей, но подобная мысль никогда не бывает сформулирована в виде простого наставления. В мифе как бы перебираются различные варианты действительности, существа и объекты ставятся в разнообразные необычные положения, в результате чего их свойства становятся более наглядными. Зная свойства вещей, слушатель сам убеждается в том, что в реальном мире каждая из них занимает предназначенное ей место, а любые отклонения от существующего порядка пагубны.

Поскольку мифы не объясняют происхождения вещей в том смысле, как это делают научные гипотезы, они полны противоречий. Например, в индейских преданиях луна часто считается женщиной. Но одновременно дневное и ночное светила могут восприниматься как два брата. Общепринятого представления относительно пола луны не было — оно менялось от мифа к мифу.

Противоречивость, многозначность придавала мифологии гибкость, позволяла, в зависимости от ситуации, сослаться на тот или другой случай. Если в нашем фольклоре и есть что-то подобное, то это, конечно, пословицы, которые равно провозглашают прямо противоположные истины. Подобная «народная мудрость» не направляет действия человека, а помогает ему в любом положении найти себе оправдание: раз так поступал народ (пословицы) или предки (миф), значит, подобная форма поведения допустима. Таким образом, в изменчивой повседневности отыскиваются прочные основы. Характерно, что у индейцев пословиц нет.

Мифы священны. Они повествуют о деяниях предков, и ничто в рассказе не должно быть изменено. Изменения вносятся в «канонический» текст неосознанно, случайно, незаметно для самого рассказчика. Зато если мутация произошла, она начинает исправно повторяться и в новых пересказах закрепляется.

Отдельные элементы мифа устойчивы в разной степени. Легче всего меняются конкретные образы и реалии. Гораздо устойчивее основной сюжет мифа. Конечно, как уже было сказано, встречается немало текстов, в которых действие обрывается на полуслове или уходит в сторону от заявленной темы, так что конец теряет связь с началом. Но все же чаще события излагаются исходя из несложной схемы, чью устойчивость гарантирует ее общеизвестность и простота. Таким бывает снабженный некоторыми специфическими мотивами рассказ о мести, похищении, нарушении супружеской верности. Подобные основные сюжеты (в индейской мифологии их несколько десятков) в свою очередь основаны на нескольких мыслительных стереотипах. Например, многие мифы построены по той же схеме, что и обряд инициации (через испытания, символическую смерть — к достижению нового статуса, обновлению). Не менее распространено построение мифологического рассказа по «закону перевернутого настоящего».

Для донаучного мышления характерно, что любая попытка объяснить происхождение явления подменяется описанием того, при каких обстоятельствах оно возникло впервые. Для этого в мифе воссоздается фиктивная ситуация, при которой предметы, явления, существа наделяются иными, чем есть на самом деле, фантастическими свойствами. Огнем владеют жаба, ягуар или крокодил, в роли свирепых хищников выступают олени и тапиры, луна светит ярко, как солнце, реки текут вверх по склону и т. п. И только в результате деяний первопредков мир приобретает свой нынешний вид.

Условность подобного незамысловатого приема индейских рассказчиков, казалось бы, ясна всем. Никто еще не выступал с гипотезой, по которой в мифах якобы сохранилась память о времени, когда животные умели пользоваться огнем, а законы всемирного тяготения отличались от современных. Но, коль скоро речь заходила об описываемых в мифах индейцев явлениях их общественной жизни, ученые не раз теряли осторожность и склонны были увидеть в текстах какое-то зерно истины. Происходило это, естественно, в тех случаях, если фантастические представления американских аборигенов о своем прошлом почему-либо совпадали с теориями этнографов.