Голос дороги

Те обнаружились в роскошной оранжерее, гордости дюкессы. Илис и Марьяна сидели под раскидистым не то кустом, не то деревом, и мирно беседовали, а Роджер, как всегда, молча, с каменной физиономией, торчал за их спинами, сложив руки на груди. Жаль было нарушать идиллию, но не терять же времени. Грэм поведал спутникам о явлении в замок истрийского офицера с отрядом солдат и о своих подозрениях. Был организован небольшой и быстрый военный совет, на котором решили прорываться на волю любой ценой.

Но кто же знал, что его светлость отреагирует так быстро. Не успели они еще покинуть оранжерею, как явился слуга и сообщил, что дюк немедленно желает их видеть в библиотеке. "Влипли", — констатировал Роджер, на что слуга вдруг жизнерадостно ответил: "Да, еще его светлость просил передать, что опасности для вас никакой нет". Это уже было интересно.

Дюк сидел в библиотеке один. Выглядел он бледноватым, озадаченным и мрачным, на Илис покосился с явной опаской и с ходу заявил гостям, что с этой минуты они вольны покинуть замок в любой момент, а лично он рекомендует, да что там, приказывает сделать это немедленно. В ответ на недоуменный вопрос Грэма дюк Дункан пояснил, что в замок прибыли солдаты, которые разыскивают группу опасных преступников. Под описание этих преступников тютелька в тютельку, вплоть до шаровар Роджера, подходили любезные гости его светлости. Дюк также сказал, что слышал о странном инциденте, произошедшем несколько недель назад в Обооре, но не связал это происшествие со своими загадочными гостями. А зря. Знай он, с кем имеет дело, ни за что не подарил бы их своим гостеприимством. Теперь же дюк оказался в двусмысленном положении: с одной стороны, он не желал укрывать преступников, поскольку за это могли прижать и его, а с другой, они же были его гостями, и выдать их он тоже не мог, из моральных соображений. Поэтому он объявил военным, что никого в доме нет, а пока недоверчивые солдаты проверяли все закоулки, он и велел Грэму и компании покинуть замок в течение одного часа. Кто бы возражал! Уже через полчаса путники собрали свои вещи и выбрались за ворота парка. Извинений герцог Дункан приносить не стал, да их никто и не ждал.

— Как ни грустно, но придется все-таки ехать через лес, — сообщил Грэм. — И не в Лигию, а в Медею, потому что туда ближе, а мы и так много времени потеряли.

— Там же война, ты сам говорил, — напомнил Роджер.

— А что делать? Военные действия идут в восточной части королевства, а мы, если повезет, сумеем пробраться через тыл. Тем более что выбора у нас особого нет, идти через Лигию — слишком большой крюк.

Некстати вспомнился капитан Берек, поленившийся делать крюк, чтобы миновать самистрянские воды, и поплатившийся за это жизнью. Сразу стало как-то тревожно, но Грэм отогнал эти мысли.

В Медею ехать никому не хотелось, но делать действительно было нечего. Причин для особенной спешки вроде бы не имелось, но длинное зимнее путешествие никого не прельщало. Так что, повздыхав и поворочав, направили свои стопы на северо-восток. И снова забрались в лес, проклиная все на свете. Скорость передвижения сильно уменьшилась, но зато они счастливо разминулись с посланным по их следам отрядом, и уже через неделю, порядком замерзнув, пересекли границу Бергонта и Медеи.

6

Грэм так много думал о многочисленных неприятностях, которые могут обрушиться на отряд, что совершенно извелся. Настроение его ухудшалось на глазах. Первой забеспокоилась Марьяна. Она давно уже, со времени разговора, состоявшегося у стен Лианты, не заговаривала с Грэмом на темы, так или иначе затрагивающие их отношения, ее или его чувства, не пыталась вызвать его на откровенность или еще раз спровоцировать на близость. И все же в ее глазах нет-нет да и мелькало скрытое отчаяние и вместе с тем надежда. Вновь заговорить о том, что происходит с Грэмом, Марьяна решилась, когда компания пересекла почти треть территории Медеи.

Они были настолько измучены дорогой, что решили наплевать на осторожность и хотя бы один раз переночевать, как люди, а потому остановились на ночь в деревенском трактире.

Илис сразу после ужина убежала спать, заявив, что жутко устала. Роджер, вопреки обыкновению, не ушел вслед за ней, а остался за столом, откинувшись к стене и прикрыв глаза; кажется, он задремал. Грэм сидел напротив, глядел на его осунувшееся, заросшее черной щетиной лицо и думал, что путешествие всех измотало, и хорошо бы уже поскорее добраться до места.

— О чем ты думаешь? — спросила Марьяна, дотронувшись до его руки. — У тебя такое лицо…

— О том, что мы все устали… — отвернувшись, ответил Грэм и провел рукой по глазам. Стоило бы последовать примеру Илис и отправиться спать.

— Да… И ты тоже устал. Наверное, больше нас всех…

Интересно, подумал Грэм, как только она решилась заговорить при Роджере на такие темы? Знает же, что тот терпеть не может сентиментальностей. Роджер, впрочем, и бровью не повел. То ли спал в самом деле, то ли притворялся.

Грэм ничего не ответил и пожал плечами.

— Тебе нужно отдохнуть, — продолжала Марьяна. — Ты похудел.