Голос дороги

Он давно не думал о матери, и теперь воспоминания о ее последних днях неожиданно причинили ему боль. Тут же, на кладбище, он решился отыскать ее родственников с тем, чтобы поквитаться с ними за ее горести. Он глядел на сломанное, ушедшее в землю колесо, и мысли одна кровожаднее другой рождались в его голове. Впервые в жизни ему осознанно захотелось убивать, это было как затмение. А перед тем, как убить, Грэм решил объяснить своим жертвам свои мотивы, и рассказать, кто он такой есть. Пусть порадуются на внучка, думал он. С такими мыслями его и понесло снова по Наи, теперь уже с целью. С чего начинать, он приблизительно представлял: князь как-то обмолвился, кем были родители матери Грэма. Грэм же, которого давно интересовал этот вопрос, не пропустил обмолвку мимо ушей, а накрепко запомнил.

Ему очень пригодились обширные связи в воровской среде. Клубок разматывался долго, пришлось устраивать целое расследование, поскольку родных матери не оказалось там, где он рассчитывал их отыскать. Впрочем, спешить Грэму было некуда, и поначалу он не очень волновался по поводу возникавших препятствий. Ему удалось проследить путь деда со всеми родственниками по Наи, и только тогда он начал тревожиться, когда обнаружил, что ниточка ведет в Лигию. Туда ему возвращаться не хотелось. Во время чумы умерла едва ли не половина жителей королевства, и даже еще не всех успели похоронить. К тому же прием Грэму там оказали не слишком любезный, и пришлось долго умасливать тамошних братьев. Теперь, заработав себе имя в Сумеречной гильдии, он мог рассчитывать на более ласковую встречу, но все же — чума…

В Лигию он все-таки поехал.

Здесь он основательно увяз: слишком много людей умерло, в том числе и среди нобилей (а дед его принадлежал к дворянскому роду, древнему, хотя и не очень знатному), и слишком сильная неразбериха царила кругом. Множество людей побросали дома и бросились куда глаза глядят, спасаясь от чумы. Тех, кто уцелел, меньше всего интересовало, что сталось с их соседями, живы ли они. Выживших заботили собственные беды и горести. Грэм бросил считать, сколько золота и серебра он оставил в разоренной Лигии, и сколько времени потратил на поиски. Через длиннющую и совершенно безумную цепочку людей (среди них были и нобили, и нищие, и какие-то подозрительные головорезы) он разузнал, что случилось с семьей деда… и почувствовал себя обманутым. Дед, бабка и оба брата матери умерли один за другим, уцелел лишь кто-то из семей братьев, но они Грэма не интересовали. Осталась в живых и младшая сестра матери, но на ней-то как раз не было никакой вины: когда случилась история с князем, она сама была ребенком. Все планы отмщения с грохотом провалились. Мстить было некому. Грэм скрипел зубами от злости и проклинал чуму, которая все сделала за него. Оставалось утешаться лишь тем, что смерть от чумы была достаточно мучительной.

Без промедления он уехал из проклятого королевста, вернулся в Наи и стал думать, что делать дальше. Душе хотелось деятельности. Ломать голову долго не пришлось: еще только выбравшись с каменоломен, он прикидывал, как бы найти Брайана, но счел себя в неподходящей форме для встречи. За последний же год Грэм более или менее вернул себе цивилизованный облик. Но Брайана еще нужно было разыскать. Поднаторев в этом занятии в последнее время, Грэм рьяно взялся за поиски. Он снова вернулся в Карнелин и начал разматывать новый крубок.

С Брайаном пришлось повозиться побольше, чем с родственниками матери, поскольку он, убегая из Карнелина, вполне сознательно заметал следы. На месте его дома Грэм с удивлением и горечью увидел пожарище. Пожар, судя по всему, случился давно, что и подтвердили соседи. После исчезновения Брайана дом некоторое время простоял пустым, а потом вдруг сгорел ни с того, ни с сего. Куда пропал Брайан, соседи не знали. Они могли только припомнить слухи, пошедшие после его исчезновения; слухи утверждали, будто он соблазнил какую-то богатую девушку и вынужден был скрыться, чтобы не угодить на виселицу. С этим все ясно, решил Грэм, и двинулся дальше.

В мастерской, памятуя сложные отношения Брайана с мастером, он даже и спрашивать не стал. А вот со старшим братом Анастейжии, Клаудио, поговорить, вероятно, стоило.

Раньше они никогда не встречались; но Грэм много слышал о нем от Анастейжии. Он начал наводить о Клаудио справки, и то, что он узнал, поразило его воображение. Грэм и раньше предполагал, что он — человек демократичный, но все равно был поражен, убедившись, насколько широки его взгляды. Связи у Клаудио оказались очень широкими и распространялись даже на Ночную гильдию, что явилось для Грэма откровением. Он не поверил ушам, узнав, в каких делах был замешан этот банкирский сынок. И, однако, при всех своих связях и подозрительных махинациях Клаудио пользовался у сограждан уважением. Репутация его была незапятнанна.