Голос греха

Он не знал людей. Он не знал общества. Он не знал про ветер, дующий, когда идёт время. Он существовал на краю земли, где солнце никогда не встаёт. Он застыл, как надгробный памятник, испещрённый знаками бесчисленных несчастий.

— Ну, вот мы и добрались…

Радом стоял Тории. Наверное, в жизни этого человека бывало всякое, но для Акуцу он всё равно оставался «дьяволом» криминального репортажа.

— И почему только происходят такие преступления?

Всё это время Акуцу шёл по следу, и теперь, когда пришло время выпустить расследование из своих рук, он чувствовал лёгкую опустошённость. А ещё глубоко внутри чувствовал усталость при мысли о том, что ещё один отрезок жизни остался за спиной.

— Наша работа как математическая факторизация.[159] Как бы трудно это ни было, нужно уметь отвлечься от несчастий и печалей, находящихся на поверхности, и продолжать делить их на «почему». Делить, пока не получишь «простые числа». Не самое лёгкое дело, но нельзя, махнув рукой, бросать его на полпути. В «простых числах» — суть этого преступления; в них правда, которая нужна людям.

В этот момент Тории похлопал его по плечу.

— Ты хорошо поработал.

И тут же отошёл в сторону.

Акуцу подумал, удалось ли ему добраться до этих самых «простых чисел»? Надо продолжать задаваться вечным вопросом, возможно ли ещё деление… Глядя в спину идущему в сторону сцены Соитиро, он молился, чтобы и для этого человека наконец задул ветер времени.

Эпилог

«Похоже, вечером пойдёт снег».

Когда он снял туфли и переобулся в тапочки, то вспомнил эти слова Ами. На нём были толстые носки, но он почувствовал, что пальцы ног замёрзли. Обогреватель в прихожей не работал, и ему захотелось накинуть на плечи пальто, которое он только что снял.

— Пожалуйста, проходите сюда.

Приветливого вида женщина пошла вперёд. Акуцу последовал за ней; за ним рядом шли Тосия и Соитиро. Видимо, и вправду пойдёт снег. Он дотронулся до греющего пластыря на пояснице. На хорошо отполированном полу отражался свет ламп. Он не так представлял себе это: учреждение оказалось довольно новым. По мере движения в помещении становилось теплее. Количество обитателей дома, попадавшихся им по пути, тоже возросло. В общем зале сотрудники, видимо, готовились к новогоднему приготовлению моти.[160] Издалека доносились радостные голоса пожилых женщин. В канун Нового года дом престарелых в городе Кобэ был переполнен радостью приближающегося праздника.

Подойдя к коридору-переходу, женщина в розовом фартуке остановилась.

— Там находятся жилые комнаты.

Показав куда-то вглубь коридора, она вошла в комнату, расположенную тут же, по левой стороне. Раздвижная дверь была открыта и закреплена дверным фиксатором. Над дверью висела табличка «Комната для отдыха».

Они вошли внутрь. Первое, что бросилось в глаза, — стеклянная дверь, сквозь которую виднелось море. Волны создавали мерцание на водной поверхности. Вдали, у горизонта, плавали белые кучевые облака. Хотя, похоже, было ветрено, но кое-где виднелись рыбаки.

В комнате было довольно светло. Справа находилась небольшая стойка; перед ней за круглым столом сидели трое мужчин и женщин и пили чай.

— Кобаяси-сан!

Женщина, сидящая в кресле-каталке за столом ближе к окну, отвела взгляд от моря и посмотрела на вошедших. Седые волосы, тревожная улыбка, на губах неяркая помада.

…Девять дней назад на пресс-конференции на Соитиро обрушился шквал вопросов. Он, хотя и запинаясь, искренне отвечал на них, и постепенно раскалённая атмосфера в зале поостыла. Из полиции префектуры Киото просочилась информация, что они будут допрашивать Соитиро о поджоге, и журналисты на этом основании сделали вывод, что Соитиро и есть «ребёнок с кассеты». Это вызвало большую шумиху, будто пчелиный улей разворошили. Средства массовой информации, включая интернет, несколько дней подряд публиковали новости о деле «Гин-Ман». Новость подхватили Корея, Тайвань, Гонконг и Англия. Все крупные издания и телекомпании широко тиражировали «правду, всплывшую через тридцать один год».

На Тосию тоже обрушились запросы от журналистов. Он сократил рабочий день в ателье и стал давать интервью то в кафе, то в ресторане недалеко от дома. Рассказывать об одном и том же по многу раз было изнурительно, но, как человек, который взял на себя ответственность за преступление своих родственников, Тосия старался, по мере возможности, быть искренним.

Всего в проекте было семь публикаций; заканчивались они рассказом о встрече в кофейне в Хатиодзи. Для сообщений была открыта многоканальная телефонная линия. Позавчера вечером позвонила сотрудница пансионата: «У нас живёт женщина, которая говорит, что является матерью господина Соитиро». Акуцу перезвонил по указанному номеру, дабы убедиться в этом, и пришёл к выводу, что информация заслуживает доверия. Вот так сегодня они оказались здесь.

Соитиро, стоявший позади, молча вышел вперёд. Замер на мгновение, а потом решительно направился в сторону женщины. Перед креслом-каталкой упал на колени и приблизил лицо к женщине.

— Мамочка…