Голос империи

Венсан в который раз переслушивал одну за другой композиции с мини-диска, оставленного Сафирой. Вокруг на паркете уже валялись изрисованные набросками листы: рождалась будущая театральная постановка. Оригинальная, оглушительная, невероятная! Маэстро набрасывал рисунок танца нервно, крупными линиями, спеша успеть за летящей творческой мыслью.

В таком состоянии его и застала труппа, пришедшая на репетицию — пятнадцать артистов, которым предстояло стать командой поддержки на финальном выступлении.

— Маэстро? — удивился один из танцоров, худощавый, невысокий друид. — Вы заняты?

— Не более, чем обычно, — рассеянно ответил Венсан, ползая по полу и собирая листы. Но уже через пару секунд встал и принял привычный строгий вид. — Эйдан, не стойте здесь столбом. Госпожа Севан здесь?

— Здесь. Доброе утро, маэстро.

Венсан собрал листки и строго посмотрел на девушку.

— Хорошо. Если ты солируешь, это не значит, халтуришь! На тебя, замечу, все внимание. Что за упаднические настроения? Хороним кого-то?

Хореограф придирчиво прошелся взглядом по каждому из труппы и взял с тумбы стопку тонких папок.

— Финальное выступление конкурсантов показывает умение танцевать с командой. Времени на подготовку, можно сказать, что вовсе нет. Зато у нас есть преимущество. Все вы уже работали под моим руководством, и прошлогоднюю постановку помните. Я ее немного переработал, переложил на новую музыку, добавил соло, которое у нас исполнит госпожа Севан. Ну и новые костюмы. Об этом мы поговорим отдельно. Большая часть рисунка останется прежней, но сюжет и смысл изменятся. Попрошу внимания! Ваше либретто, господа артисты.

По команде все подошли, чтобы получить свои папки.

— Вы это серьезно? — изумленно-недоверчиво вытаращилась на Венсана одна из девушек, пройдя глазами по сюжету. Остальные вчитывались в материал, переглядывались и ждали комментариев.

— Да, — кивнул Венсан. — Бояться нам уже, в принципе, нечего. В конце концов, каждый из нас пришел в искусство, чтобы оставить свой след в истории. И сейчас у нас есть возможность наследить так, что мало не покажется никому. Все знают, что происходит. Финальный концерт идет в прямой трансляции, в зале будет вся столичная элита. И сам император. Нас никто не посмеет остановить.

— Ваши личные политические амбиции не должны накладываться на нас, — фыркнул Эйдан. — Почему мы должны рисковать собой, принимая участие в каком-то фарсе?

— Фарс, — лицо Венсана приобрело угрожающее выражение. — Это вся твоя никчемная жизнь. Мы здесь создаем искусство. А искусство не существует отдельно от жизни.

— Мы не должны вмешиваться…

— Пока я тут главный, я определяю, что должна или не должна делать моя труппа.

— Это временно, — оскалился друид. — Вы здесь ненадолго. И вы прекрасно знаете, что скоро расстановка сил поменяется.

— А ты все ждешь, когда император скончается? Чтобы из танцора без особых талантов стать руководителем театра?

— А почему бы и нет? — вскинулся юноша. — Ваши постановки примитивны, они устарели…

— А ты опять показываешь свой богатый внутренний мир? Жаль, что им можно заинтересовать только глистов.

Труппа захихикала.

— Ваше неприкрытое хамство!..

— Могу интеллигентнее. Только что хотел назвать тебя ленивым идиотом, но не буду. Будешь у нас друидом, страдающим острой интеллектуальной недостаточностью. И отсутствием мотивации к работе. С тех пор, как ты стал фаворитом принца, я вижу тебя на репетициях хорошо, если раз в неделю.

— Я должен в сотый раз повторять одно и то же?

— Можешь не повторять, я тебя в театре не держу.

— И уволить не можете, — радостно напомнил Эйдан. — Поэтому, что бы вы там ни задумали, я в этом… сумасбродстве участвовать не буду!

— Мы особо на это не рассчитывали, — ухмыльнулся Венсан. — И, если бы ты хоть иногда вытаскивал свою рожу из-под юбки принца и видел чуть дальше его кружевных панталон, а еще лучше, если бы ты читал либретто не своей царственной жопой, а глазами, ты бы знал. Что тебя. Там. Нет. Свободен.

— Ты! — друид приблизился к маэстро вплотную. — Ты понимаешь, что мир уже не будет прежним?

— После того, что мы сделаем, — улыбка на жестком лице хореографа стала еще более зловещей. — Мир точно уже не будет прежним. Но сделаем мы это без тебя.

— Сурово, — прокомментировала Сафира, как только дверь с грохотом хлопнула.

— Давно искал повод избавиться от этого выродка. Для балетных это, конечно, нормально — трахаться с монаршими особами. И от этого наглеть до изумления. Но тебе это не грозит, птичка моя. Тагир уже старик, а Джеремиана женщины не интересуют. Так что, не прохлаждаемся, не на отдыхе. К станку, господа артисты!

Джалан, департамент правоохраны и судейства, городская тюрьма

В камере было все так же, как осталось перед заседанием суда. Только, пожалуй, теперь было еще холоднее. И Виктор кутался в одеяло, чтобы успокоить озноб.

— Ты похож на огромную клетчатую гусеницу, — внезапно раздался за спиной знакомый язвительный голос.