Голос капитана Бруно

Как в Петербурге гиблое дело – назначать встречи у моста, а в Москве – у входа в парк, так в Риме – на площади с фонтаном и обелиском. Гиблое дело, если не указать, что за мост, парк – или площадь с фонтаном и обелиском – имеется в виду. А в случае площади Навона надо ещё и вспомнить, что фонтанов там целых три. И воды в них столько, что если подует ветер, никакой зонтик и дождевик не спасёт! Собственно, Фонтан Четырёх рек таким образом очарованного пассажира окропил. Порадовавшись этому, очарованный пассажир выловил взглядом всех (или, по крайней мере, большинство) невиданных и вполне реалистичных чудищ, что украшали фонтаны, и потихоньку отправился на западный берег Тибра.

Это был только первый день в Риме!

Чинечитта и феличита

Второй день выдался солнечным. Его очарованный пассажир решил провести в тех местах, в которых так или иначе отметился любимый кинорежиссёр – великий лжец, клоун и волшебник Федерико Феллини, известный на весь мир…

Известный на весь мир?

Один киновед в своё время ляпнул, что Феллини знает каждый прохожий…но очарованный пассажир на собственном опыте знал, что это явное преувеличение. Скажем, на лекции, посвящённой творчеству Федерико, со всей Москвы собралось всего четыре человека…

Однако в киностудии «Чинечитта» знать Феллини каждый прохожий был обязан. Ведь это тот «город», который маэстро предпочитал даже окружающему Риму, не говоря уж о других европейских столицах. Не только тематические уголки напоминали о Феллини – его дух витал среди декораций к фильмам (даже чужим) и между павильонами. А в том самом павильоне, в котором маэстро создавал улицы городов, моря и неведомые пейзажи – «театро чинкве»5 – он, похоже, ещё и насвистывал. И под это дело какой-то незримый рабочий посылал в задницу другого незримого рабочего – того, которого звали Цезарем…сами собой в уши очарованного пассажира влетали и знакомые до последней нотки мелодии Нино Рота. Фильмы маэстро без этой музыки – словно деревья без листьев: красивые, но всё же не настолько узнаваемые и яркие. Компанию духу Феллини составляли и кореша, такие как Этторе Скола и Марчелло Мастрояни, и пышнотелые пассии вроде амаркордовской табачницы, и, конечно же, любимая Джульетта Мазина в образе трогательной Джельсомины.

Пообщавшись с духом маэстро, так сказать, на рабочем месте, очарованный пассажир второй раз за день спустился в неказистое подземелье. Звучало римское метро красивее, чем выглядело.

– Проссима фермата – Термини. Ушита лато дестро.6

На этом месте очарованный пассажир пересел на другую линию и вернулся к уже знакомому Колоссу. А оттуда ломанулся – по–другому и не сказать – на северо-запад. И вновь очарованного пассажира сопровождал дух Феллини. И даже указывал, вселяясь в надёжную бумажную карту, когда и на какую улицу повернуть. Почему дух Феллини был так заинтересован в правильном пути? Да потому что вёл он очарованного пассажира к собственному дому! И провёл в итоге замысловатым путём: мимо форума Нервы, который прозвали «Переходным», рядом с рынком Траяна, через маленькую джелатерию и Квиринальскую площадь, рядом с тем самым фонтаном Треви, где танцевали Марчелло и Сильвия в «Сладкой жизни», близ дома Гоголя на вия Систина и по Испанской лестнице, что грела бесчисленные пятые точки туристов.

На тихой и уютной вия Маргутта, которую украшали синеватые соцветия глициний, небольшой питьевой фонтан и толстый кот на витрине то ли магазинчика, то ли частной галереи, притаился дом под номером сто десять, где жили Федерико и Джульетта. Оставив очарованного пассажира, дух маэстро вернулся домой как раз к обеду. Очарованному же пассажиру топливом ещё служил маленький – по-итальянски маленький, обильным содержимым которого можно было обляпаться с ног до головы – стаканчик джелато с карамелью. С нисколько не убавившимися за время путешествия силами очарованный странник отправился к большому зелёному сердцу Рима – вилле Боргезе. Блуждать там среди магнолий, платанов и, разумеется, неизменных пиний, а также скульптур и затейливых сооружений с орлами и вивернами, можно было целыми днями. Но очарованный пассажир был стеснён во времени и потому избрал для себя конкретный пункт назначения и кратчайший маршрут к нему.

Это был уютный и красивый Биопарк. Кто только не резвился там под ласковым вечерним солнышком среди буйной весенней зелени! Нескладные «патагонские зайцы», или мара, чудаковатые кондоры и грифы, любопытные тюлени-тевяки с длинными собачьими мордами, солнцепоклонники-лемуры, умилительные карликовые бегемоты. Ухали кольчатые горлицы, перебирали пёрышки цапли, ибисы и аисты всех мастей, млели под солнцем растрёпанные пеликаны, важно вышагивали мудрые рогатые вороны. Лениво озирались по сторонам тигр и слониха, мирно спали волки – возможно, потомки той самой волчицы, что вскормила Ромула и Рема…бродили туда-сюда леопард и львица, самозабвенно купался в пыли страус. Там и сям прогуливались павлины, сотрясая время от времени воздух неблагозвучными воплями. Опять вспомнился Феллини: «У графа павлин улетел!»