Голос капитана Бруно

Блуждая далее по знакомым и незнакомым, оживлённым и тихим, аккуратным и неряшливым улицам, очарованный пассажир и не заметил, как подкралось время отъезда…

Незримая связь

Снова Термини, Леонардо-Экспресс, пинии на горизонте и лучи солнца, которые пробиваются сквозь сероватые облака. Всё это уже успело стать почти родным…

А вот аэропорт Фьюмичино для очарованного пассажира был совсем другим. Первое знакомство с заведением имени Леонардо да Винчи было кратким – пара шагов к паспортному контролю, а оттуда – ещё пара-тройка шагов до поезда. Второе же заставило очарованного пассажира поинтересоваться, какую же площадь занимает всё это пространство.

Шестнадцать квадратных километров. Тысяча шестьсот гектаров. Тридцать шесть с лишним Ватиканов…три парка «Сокольники»! Казалось, что путешествие до выхода на посадку займёт ещё денёк-другой!

Но не заняло. Уже совсем скоро очарованный пассажир ступил на борт самолёта с характерным триколором на киле.

Очарованный пассажир догадывался, что за штурвалом должен был быть тот же капитан, что и в первом рейсе…и всё же сомнения терзали его душу, тем более что остальной экипаж сменился.

– Джентили пасседжери!8

Да! Тот самый волшебный голос на грани тенора и баритона! Тот самый капитан!

Самые последние, самые мелкие и противные сомнения отступили, когда за итальянским последовал ломаный английский с сильным акцентом. На душе очарованного пассажира стало светло и спокойно. Его даже не смутила получасовая задержка вылета. Где-то половину этого времени заняло выруливание к нужной взлётной полосе вслед за ещё тремя самолётами.

Шестнадцать квадратных километров, помните?

– Команданте, а может, не полетим, прямо так поедем? – всунулся в кабину пилотов весёлый смугловатый стюард-южанин. – Все только рады будут, особенно те, кто летать боится!

– А чего уж тогда топливо тратить? Соберёмся все и пешком до Москвы пойдём, – отшутился капитан Бруно.

– С удовольствием бы прогулялся, – поддержал второй пилот. – Сколько там километров? Две с половиной тысячи? Пошли!

– Шутки шутками, но знаете, друзья…может, я неисправимый романтик, но меня всегда сердце в небо зовёт. Уж казалось бы, сколько лет работаю, сколько летаю, каждый раз одно и то же, как это всё могло осточертеть…но нет, как в кабину сажусь – всё, подавай мне высоту и облака!

– Будет вам и высота, будут вам и облака, – встрял диспетчер. – У нас тут сейчас два садятся, три взлетают, ждите своей очереди.

Капитан Бруно мягко, интеллигентно, тихо-тихо – неслышно даже для второго пилота – выразил досаду.

Непосвящённый решил бы, что этот неисправимый романтик сделал кому-то комплимент:

– Маннаджа! Ке борделло!9

Наконец, взлёт состоялся. Даже если бы очарованному пассажиру не удалось услышать чарующий голос капитана Бруно, по манере вести самолёт он сразу бы признал мягкую руку настоящего итальянца.

Да и булочки – не те же самые, что в прошлый раз, но такие же прекрасные – прочно связались в сознании очарованного пассажира с покорившим его образом.

– Опять эта хилая закуска, – высказался капитан Бруно по поводу булочек. – Только дразнит желудок.

– А что бы Вы предложили, капитан? Ужин из трёх блюд? – усмехнулся второй пилот.

– Я предлагаю тебе пойти в задницу, издевательская ты натура!

Как и в первом полёте, кабину пилотов накрыл приступ дружного хохота, незаметный для пассажиров…

Несмотря на подобные периодические всплески юмора, полёт был плавным, а посадка – мягкой. Лишь капельку жёстче капитан Бруно посадил стальную птицу на московскую землю. И то не потому, что опять смеялся над какой-то шуткой – а потому, что стремился покрыть сожранное долгим выруливанием время. И в итоге даже перевыполнил поставленную задачу – самолёт с характерным триколором на киле приземлился на пять минут раньше положенного.

Поэтому с особой теплотой капитан Бруно произнёс стандартное, но оттого не менее звонкое и волнующее «Арриведерчи»10…

«Арриведерчи, капитан!» – промолвил про себя очарованный пассажир. – «Я ещё полечу Вашим рейсом…»

…Дома, успокаивая ни с того ни с сего возникшую икоту стаканчиком несколько выветрившейся «Сан-Пелегрино», капитан Бруно вспомнил одну забавную примету, о которой ему рассказал знакомый русский пилот.

В России считается, что когда вы икаете, вас кто-то вспоминает.

– Уж не пассажир ли какой припомнил, – улыбнулся капитан. – Неужели кто-то в салоне вообще меня слушал?

И был он прав! Слушал его, припомнил, да и до сих пор его припоминает, очарованный пассажир – ваш покорный слуга, автор этих строк, фотографий…и того рисунка.

В коллаже на обложке использованы фото из личного архива автора.

Фотографии и рисунки автора.