Голос крови

Какая-то свалка в самом начале очереди… здоровый бугай что-то тарахтит с недовольным видом… складки жира наподобие стопки автомобильных шин собираются на его затылке всякий раз, как он задирает подбородок:::::: Только погляди, во что он одет!.. обычная белая майка вроде тех, что поддевают под рубашку. Нет, посмотрите на него! Майка натянулась на его огромном пузе, похожем на здоровый резиновый шар для фитнеса… вываливающийся через пояс джинсов, нешуточно громадных джинсов, скроенных на слона.::::::

Магдалена постукивает Нормана по руке.

– Норман…

– Да, это он, – говорит Норман. – Но погоди минутку… Этот чувак слишкоммх-хх-хХАХАХА-хок-хок-хок!

В тот миг, как он начинает давиться смехом, Магдалена помимо воли замечает, что маленький спектакль адресован уже не ей, а Флейшману.

– Секунду назад этот парень пытался втиснуться в очередь четвертым или пятым, а теперь он хха – ХХХок-хок-хок – уже первый!..

Флейшман, похоже, обескуражен. Он даже не пытается соорудить улыбку в ответ на Норманов смешок. Он тревожится. Подвигается ближе, чтобы рассмотреть происходящее.

– Эй, ХК, – подзывает он. – Гляньте-ка, это не Флебетников там?

– О да, – подтверждает ХК. – Он самый.

Флейшман склоняется к ее уху и немного тише говорит:

– Жирная сволочь. Он знает, что меня интересует Доггс, – и гляньте на него. Он буквально распихивает народ брюхом, сумоист сраный, вон, уже у дверей.

ХК тоже умеряет голос:

– Выходит, он сам нацелился на Доггса? Вы не думаете…

– У него миллиарды долларов, и он путинский убийца, и «значит, я захапаю все, что ты хотел, лишь бы показать, что ты против меня никто».

– Кто это? – спрашивает Норман.

Флейшману явно не нравится, что доктор влез в секретный разговор.

– Наверное, вы слышали о русских олигархах.

Затем он снова обращается к ХК:

– И теперь единственное, что…

Его «наверное» зацепляет Нормана. Вот как, Флейшману вздумалось заговорить с ним снисходительным досадливым тоном, будто с недоумком? Норман не терпит ни секунды.

– Слышал? – переспрашивает он. – Да это они меня слушают аххаХХХ-хок-хок-хок! Трое психиатров привлекали меня консультантом для таких типов. Слышал ли я-а ААХААХхок-хок-хок!

Магдалена знает, что это ложь.

– Ну, я, по правде, сомневаюсь, что вам приходилось заниматься таким негодяем, – сухо замечает Флейшман, вероятно удивляясь, как это он упустил контроль над разговором.

Без лишних слов Флейшман отходит прочь, идет к стене тамбура, вынимает из внутреннего кармана пиджака мобильный телефон. Оглядывается, убеждаясь, что его никто не подслушает. Минут пять с кем-то говорит. И возвращается к спутникам в заметно улучшившемся настроении.

– Кому вы звонили, Морис? – спрашивает Магдалена.

Флейшман отвечает с игривой улыбкой застенчивого мальчугана:

– А вам все надо знать!

В этот миг вся куча опарышей вдруг затихает. Откуда ни возьмись по ту сторону стеклянной перегородки появляется женщина, мосластая блондинка, молодящаяся сухопарая американа в широких Художественно Черных брюках и Художественно Черной футболке с глубоким V-образным вырезом. Слава богу, на шее у нее висит карточка сотрудника «Майами-Базель» и милосердно скрывает костлявую грудину и полное отсутствие всхолмий. Худая блондинка отпирает стеклянные двери и, робко улыбнувшись, жестом приглашает в зал. Опарыши в тишине, жутковатой тишине толпой бросаются в двери.

Флебетников вылетает в зал, будто гигантская пробка. За порогом он на миг сбивается с маха и подпрыгивает, удерживая равновесие. Его огромное брюхо, обтянутое футболкой, подскакивает и болтается. Русский мчится во главе толпы… расставив локти, как будто чтобы не обгоняли. Только тут Магдалена замечает, что на ногах у него, похоже, баскетбольные кроссовки. Она смотрит, во что обут Флейшман. На нем тоже кроссовки!.. Рыжие, почти того же цвета, что и его поплиновые брюки… не так вопиюще, как у русского, но все-таки… кроссовки. Вперед! В мир искусства! Скорей!

И вот уже они вчетвером – Магдалена, Флейшман, Норман и ХК – протискиваются в двери. Хрящеватая леди в черном благоразумно отступила в сторонку, давая дорогу распалившимся старикам. Это не то чтобы давка… люди держат себя в руках, никто не толкается… но напор чувствуется… Кто-то идет так близко за ее спиной, что Магдалена слышит над ухом надсадное дыхание. Ее несет поток из старческих тел, до смерти желающих прорваться туда, что бы их там ни ждало.

Небольшой холл ведет в главный экспозиционный зал. По площади он, вероятно, с целый городской квартал… а потолок – сколько: три этажа высотой? четыре? – теряется в сумраке. Все огни внизу, подобно городским огням: бесконечно длинные ряды, улицы, проспекты павильонов – от галерей со всех концов Европы, Азии да и Соединенных Штатов… их здесь, наверное, сотни! Искусство на продажу! Гигантский базар… Все выложено, рассыпано перед самыми важными опарышами… Все для них!.. Увидел! Понравилось! Купил!

Клубок одичавших стариков мало-помалу распадается на части… Снова прорезываются голоса, но все заглушает мощный рев, доносящийся от дверей.

– С дороги, дебил! Щас и тебя и твою бумажку порву!