Голос крови

Максим сидел по грудь в воде, прикованный к дереву. На обеих руках у него было по паре наручников, свободным браслетом прикреплённых к стальной пятимиллиметровой цепи. Цепь в свою очередь опоясывала ствол дерева, не меньше двух метров в обхвате и по всей коре усаженного толстыми шипами. Кажется, на Амазонке у всего были свои шипы, даже у самых невинных на первый взгляд растений. Здесь всё боролось за жизнь, цеплялось за любую возможность не стать чьим-то обедом.

– Знаешь, – Артуро передал фонарь Раулю, а сам расстегнул медную пряжку на сумке Максима, – твой отец как-то сказал, что не бывает хороших или плохих поступков. Добра и зла не существует. Есть только законы придуманной нами морали, которые проще и точнее назвать законами выживания. Мы не бьём другого не потому, что это плохо, а потому что боимся, что однажды кто-то ударит нас самих. Как тебе такая мысль?

Максим молчал. Не брыкался. Знал, что уже ничего не добьётся, только потеряет последние силы. Надеялся придумать что-нибудь потом, когда останется тут один. Ну что же, пусть придумывает.

Артуро достал из сумки статуэтку.

– Подсвети.

Это была та самая статуэтка, о которой он мечтал последние годы. Заполучил её. Но слишком поздно. Артуро осмотрел проступившие от влаги узоры на спине. Озадаченно качнул головой. Людям Скоробогатова придётся хорошенько потрудиться, чтобы по такой карте найти Город Солнца. Но Артуро не сомневался, что в конечном счёте они справятся. Аркадий Иванович умел мотивировать.

– Я бы хотел облегчить твои страдания. – Артуро, переложив статуэтку в свой рюкзак, вновь заговорил с Максимом. – Но не могу. Прости. Я не убийца. Ты сейчас думаешь иначе, но… Знаешь, ещё полвека назад в Боливии была страшная бедность. Не то чтобы они сейчас жили значительно лучше, но тогда им приходилось совсем туго. Так вот, если в семье рождался ребёнок и родители понимали, что просто не в состоянии его прокормить… Как думаешь, что они делали? Нет, не убивали. Ведь это был бы позор. Как жить, перепачкав руки в крови собственного младенца? Они относили его подальше от дома, в какое-нибудь безлюдное место и там за ноги подвязывали к дереву. И уходили. Оставляли под солнцем. Печальное зрелище. Но это была вынужденная мера. И они не были убийцами. К чему я это рассказываю? Думаю, ты и сам понял.

Артуро отбросил экспедиционную сумку. Пистолет по-прежнему не убирал, словно боялся, что пленник одним рывком сумеет разорвать цепь и в последнем броске опрокинуть их с Раулем в воду.

– Могу пообещать, что всё закончится до рассвета. У тебя несколько вариантов. Скорее всего, до тебя доберутся кайманы. Их тут много. Не самая приятная смерть, согласен. Зубы у них не то чтобы острые. Кайманы ведь не прокусывают, а рвут свою добычу… Второй вариант – ты утонешь. Вода прибывает. А встать тебе не хватит сил. Да и цепь не позволит. Наконец, третий вариант самый хороший. Ты просто умрёшь от потери крови. Думаю, так проще всего. Под конец ты не будешь чувствовать ни боли, ни страха.

Рауль то и дело отводил фонарь от Максима. Пугливо шарил им по тёмной плёнке заводи. Из-за дождя всюду чудилось движение. Несколько раз что-то отразило свет. Какой-нибудь паук или змея. Ими тут кишели все джунгли. Нужно было уходить. Они и так задержались в Пасти каймана дольше, чем планировали. Лодочник наверняка переживает там, на берегу. Чего доброго, отправится их искать.

Артуро попятился. Чуть было не забыл одну важную деталь. Достал из рюкзака нож, которым, по словам Максима, пытали одну из жертв Скоробогатова. Нужно будет вернуть его хозяину. А пока что нож пригодится ему самому.

– Подсвети мне.

Не опуская пистолет, приблизился к Максиму. Пусть Рауль всё видит и запоминает. Склонился. Увидел, что цепь надо было всё-таки брать покороче. Эта лежала слишком уж свободно – Максим мог при желании приподнять руки. Осмотрел его разбитое лицо. Синяки и кровоподтёки под юношеской щетиной, скривлённый после ударов Рауля нос. Заглянул Максиму в глаза. Ничего, кроме слепой злобы. Ни отчаяния, ни страха. Парень хорошо держался. Только дрожал от холода. Даже, прорычав, дёрнулся, когда Артуро поднёс нож к его горлу. Чуть сам же по своей воле не порезался. Артуро только срезал у него кусок ворота и сразу отошёл. Ещё один сувенир на Стену рубежей. Будет напоминать ему о том, как он не решился убить человека своими руками.

– Хочу, чтобы ты знал. Может, тебе станет проще. С твоей мамой всё в порядке. – Артуро сделал несколько шагов назад. – Она все дни жила у меня в подвале. Это я… её фотографировал. Идея Егорова. Ты ведь знаком с Егоровым? Я и сам удивился, когда обнаружил её в Трухильо. Наверное, появление Скоробогатова меня бы удивило не так сильно. Я сразу понял, что ничем хорошим это не закончится. А твою маму я узнал, да. Ещё когда они отследили вас в Москве, кажется, это было в начале апреля, так вот, уже тогда Егоров переслал мне ваши фотографии. Думал, что однажды вы всё равно полетите в Перу, вслед за Серхио. Вот так.