Голос крови

– Если это шляпа Дельгадо, она тут лет пять болтается, – прошептала Аня. Хотелось немедленно о чём-нибудь поговорить.

– Тише! – бросил ей Максим и тут же скрылся в гостиной. Увлёк за собой Диму.

Они шли в кабинет. Хотели проведать Ямараджу. Как он там, родненький? Опасались, что Ямараджа исчез. Воспоминания о том, как Корноухов увёл у Максима первую маску – разломал и сжёг, – не давали ему покоя.

Аня, как и было запланировано, встала у запертой входной двери. Приготовилась слушать улицу. Да, Максим выразился именно так. Сказал, что в случае опасности они выберутся из квартиры через окно на кухне. Правда, в нарушение собственного плана забыл в первую очередь открыть там ставни и решётку, если они вообще открывались.

Неподвижно простояв несколько минут, Аня вдруг поняла, что скорее прислушивается не к улице, а к тому, что происходит в кабинете. Оттуда доносились тихие голоса и едва различимые шорохи.

Одёрнув себя, постаралась сосредоточиться на звуках за дверью.

Ничего. Ни шагов, ни шелеста шин. Только ветер.

Чего они там возятся? Думают, приятно стоять тут одной, зная, что где-то совсем рядом – безумная женщина с жутковатыми ногтями? А если ей вздумается именно сейчас отправиться в туалет? Аня была уверена, что, столкнувшись с ней в темноте, потеряет сознание от испуга. Ну или сама закричит так, что Исабель ещё позавидует её крику. Бедняжка… Нельзя так о ней думать. Артуро молодец, что заботится о тёте. Аня знала, каково это – ухаживать за старым человеком с деменцией. В десятом классе, на каникулах, целую неделю сидела с двоюродной бабушкой – ту парализовало после…

– Иди. – Дима вышел из гостиной.

По плану брат должен был заменить её в прихожей.

– Ну как, Ямараджа на месте? – прошептала Аня.

– На месте, на месте.

– Поняли, что с ним делать?

– Иди уже!

Аня поторопилась в гостиную, на ходу доставая из рюкзака косметичку. Максим уже сидел на подлокотнике дивана, ждал. Торшеров или бра здесь не было, поэтому работать пришлось при свете фонарика. Куцую люстру из пластиковых, имитировавших хрусталь подвесок зажигать не стали. Опасались привлечь внимание соседей. Не беда, Аня знала, что и так справится.

– Вот. – Максим протянул сложенную фотографию Шустова-старшего – одну из тех, что стояли на его письменном столе в Хундере.

Аня хорошо помнила, как маленькая Киран сидела перед ними, скрестив ноги и нахмурив подведённые сурьмой глаза. Как там Рашмани? Удалось ли ей избежать встречи с людьми Скоробогатова и…

– Ты в порядке? – Максим вырвал Аню из задумчивости.

– Прости.

Максим ещё днём сказал, что жена Дельгадо не так уж безумна. Она узнала Максима. Точнее, решила, что перед ней Сергей Владимирович. И явно попыталась с ним заговорить. Исабель наверняка многое знала. О своём муже, о самом Шустове. Возможно, о дневнике Затрапезного. Воспоминания лежали под тяжестью необъяснимого недуга, заставившего женщину постареть столь стремительно. Если был шанс извлечь из её больного ума хоть несколько осознанных мыслей, Максим намеревался им воспользоваться.

Аня положила телефон с включённым фонариком на диван. Убедилась, что света достаточно, и взяла чистый спонж. Разглядывая новенькие упаковки тёмной пудры и тонального крема, помедлила в сомнениях. Считала, что жестоко, цепляясь за ничем не оправданную надежду, мучить и без того больную женщину – никто не знал, какие воспоминания у неё связаны с Сергеем Владимировичем и как она отреагирует на его появление, если задуманный Максимом маскарад в самом деле пройдёт успешно. Однако времени для обсуждений не осталось.

Собственно, от Ани требовалось немного. Она лишь подчеркнула Максиму скулы, сделала чуть более выраженным подбородок – у Шустова-старшего по форме он был таким же, но смотрелся по-взрослому внушительно. Затем постаралась как следует расчесать каштановые волосы Максима и, смазав их матовым воском, уложить в более опрятную, как на фотографии Сергея Владимировича, причёску. Последний штрих был самым сложным – стежок старого шрама на правой щеке. Его Аня нарисовала карандашом для губ. Воспроизвести рубец с точностью она бы в любом случае не смогла. Оставалось надеяться, что для Исабель будет достаточно и такой коричневатой полосы.

Максим уверенно встал с подлокотника. Аня заметила у него круглую позолоченную «Ракету» семидесятого года. Часы с чёрным кожаным ремешком когда-то принадлежали Шустову-старшему. Сергей Владимирович оставил их второй жене, Рашмани, а та в свою очередь передала их Максиму. Он надел их впервые.

– Пора. – Максим вышел из гостиной. Кратко переговорил с Димой о подозрительных звуках за дверью. Сам прислушался к ним. Затем, дёрнув плечами, сбегал на кухню. Подготовил возможное отступление. К счастью, оконную решётку на месте удерживали две стальные задвижки – никаких замков.

Максим опасался застать Исабель в постели, поэтому в спальню вошёл по возможности тихо. Подсветил кровать. Убедился, что она, подготовленная ко сну, пустует. Артуро вчера упомянул, что его тётя многие ночи проводит в смежной комнате – в своём кресле. «Не может уснуть лёжа. Только ворочается и стонет».