Голос крови

Здесь бы мне, дураку, и остановиться, сказать: «Стоп, Гриша, приехали», но я уже завелся, и он обобрал меня до нитки… Тошно, конечно, но что поделаешь, такова спортивная жизнь: сегодня — пусто, завтра — густо. Собрался я было домой, но… «на ту беду лиса близехонько бежала…» — Гриша прошел к холодильнику и достал кусок любительской колбасы. — Извините, больше ничего нет: девки все сожрали.

— Бог с ними, — сказал Скоков. — Лиса… Это кто?

— Машка. Она частенько со мной по злачным местам ездила — себя показать, людей посмотреть. Ей до сих пор интересно, как это за одну ночь можно проиграть или выиграть столько, сколько другой за всю жизнь не зарабатывает. Так вот, Машка подкатывает ко мне и спрашивает: «Отыграться хочешь?» — «Естественно». — «Тогда на меня поставь». Можете такое представить?

— Нет.

— И я не смог. Что к чему я сообразил ровно через неделю, когда она домой притопала… Оказывается, ей этот фраер очень понравился!

Гриша выпил, закусил колбасой, и Скоков поразился произошедшей в нем перемене: только что еле на ногах держался и вдруг — трезв как стеклышко. Лишь наркотически блестят глаза да мелко подрагивают кончики длинных, музыкальных пальцев.

«Переживает», — подумал Скоков и, желая вернуть разговор в прежнее русло, спросил:

— Она поняла, что ты ее раскусил?

— Не знаю. Скорее всего нет — я дураком притворился.

— Ты ее любишь?

— Она меня устраивает. И я ее. — Гриша махнул рукой. — В общем, с тех пор мы стали друзьями, решив, что глупо разбегаться, когда вопрос стоит о выживании. Вдвоем выжить легче.

— Это верно, — вздохнул Скоков и подумал, что разобраться в чужих семейных отношениях гораздо труднее, чем переплыть в половодье речку — захлебнешься. — В этот раз ситуация повторилась?

— Да. С той лишь разницей, что мы играли у меня дома.

— А где ты его встретил?

— В казино «Максим». Встретил и пригласил домой, надеясь отыграться.

— На что ты рассчитывал? На фарт?

— Фарт — это для идиотов. Просто желание вспыхнуло, азарт захлестнул. — Гриша задумался. — Я недавно перечитывал письма Достоевского, в одном из них автор «Игрока» признался, что он, спустив все до копейки, «буквально испытывал острое чувство оргазма». Наверное, и я был близок к этому…

— Проиграв, ты уехал на дачу к Решетову?

— Да.

— Что дальше?

— Вечером следующего дня меня разыскал Спицын и сообщил о происшествии у меня дома…

Гриша подошел к двери парной, за которой визжали девушки по вызову, резко толкнул ее. Визг как обрезало, и Скоков услышал бархатный голосок Екатерины Матвеевны:

— Заходи, Гришенька, мы соскучились!

— Одевайтесь и — по домам! — гаркнул Гриша. — Праздник кончился!

— И для меня?

— Ты можешь остаться.

— Спасибо, Гришенька! У тебя неприятности?

— А ты думаешь, жизнь из одних удовольствий состоит?

Гриша захлопнул дверь и, повернувшись лицом к Скокову, спросил:

— Что вас еще интересует?

Скоков подлил себе из самовара чайку, задумчиво потер ладонью щеку.

— Почему киллер решил убрать Слепнева именно в твоей квартире? Он что, лучшего места не нашел?

— Я сам ломаю голову над этим вопросом — засыпаю и просыпаюсь с ним, а ответить не могу.

— Может, ты насолил кому, и тебя решили подставить?

— Нет, я чистый. Не дрался, не ссорился, даже никого по матушке не посылал.

Скоков качнулся вперед и доверительно прошептал:

— Гриша, ты ведь немножко актер, немножко психолог, поэтому должен знать, что неприязнь бывает и скрытая, тайная, например… как у тебя к Быку.

— А я не общаюсь с ним, и потом моя неприязнь к нему сложилась из-за его отношения к Машке.

— А какие между ними отношения? Расскажи…

Гриша вдруг грязно выругался, хлопнул ладонью по столешнице.

— Так вы думаете, что подставили не меня, а Машку? И что это работа Быка?

— Я просто высказал вслух одну из своих рабочих версий, — пожал плечами Скоков. — А вот насколько она обоснованна… это, пожалуй, тебе лучше знать.

— Обоснованна, — помолчав, сказал Гриша. — Не стану отрицать: Машка в долгу у Быка. Он помог ей перебраться в Москву, содействовал с концертами, телевидением, сделал рекламу, имя, но он сделал на ней и бабки. Хорошие бабки! И делает до сих пор.

— Маша платит ему?

— Двадцать процентов с каждого концерта. Он превратил ее в дойную корову!

— Маша не пыталась бунтовать?

— Однажды взбрыкнула — я ее на это подбил, — но… Удар пришелся в пустоту. Она же не Алла Борисовна, которая может послать Быка за Можай и дальше, она — обыкновенная, а раз обыкновенная — плати! И платит. До сих пор!

— Вы документально это сумеете подтвердить?

Гриша показал кукиш:

— Платежка оформляется как услуги за… организацию концерта, переговоры с телевидением, аренду помещений для репетиций и т. д. и т. п. — не подкопаешься.

— А можно подкопаться?

— При желании все можно.

— Каким образом?

— Когда какая-нибудь певичка отправляется на гастроли…

— Почему «какая-нибудь»? — перебил Скоков.

— А вы думаете, он одну Машку доит? У него таких телок — стадо! Он весь шоу-бизнес контролирует!

— Ты не преувеличиваешь?