Голос Лема

Мы никогда не говорили о той ночи — словно наша тайна была столь велика, что нам приходилось скрывать ее даже друг от друга.

Так что сон этот отчасти правдив.

И от этого только хуже.

За окном было еще темно, но я отбросил одеяло и пошел в ванную. Холодный душ слегка меня взбодрил, но я знал, что последствие сновидения — странное чувство нереальности — будет сопровождать меня большую часть дня. Так бывало каждый раз.

Одевшись, я сменил постель и лишь затем посмотрел на часы, на которых не было и пяти. И все же я решил выйти из здания, немного подышать свежим воздухом. По пути подумал о кофе, но, вместо того чтобы свернуть в небольшую общую кухню, неожиданно для себя самого набрал код доступа и прошел через дверь, отделявшую жилое крыло от дневного. Пройдя по длинному коридору, вдоль которого тянулись пустые в это время залы, я перешел в следующее крыло, потом еще в одно, поднялся по лестнице, преодолел несколько десятков метров пустого коридора и наконец оказался у цели — в той части здания, где находились кабинеты начальства, перед автоматом, варившим лучший кофе во всем центре.

Я уже собирался нажать кнопку (черный двойной без сахара), когда послышались шаги, и я спрятался за кофемашиной.

— …так же, как восемнадцать лет назад. Сигнал, эхо, все иные параметры, только теперь их больше, намного больше, — возбужденно говорил незнакомый голос.

— Невероятно, — я узнал характерную хрипотцу Роберта Бека, нашего главного физика и заядлого курильщика. — Когда зарегистрировали в первый раз?

— В несколько минут после полуночи. Мне сообщили час назад, и я сразу…

Они прошли мимо. Вскоре их голоса и шаги стихли.

Я сразу двинулся назад. Нужно было как можно скорее оказаться в жилом крыле.

Там меня встретила глухая тишина, вдруг показавшаяся враждебной, хотя в такое время — в начале шестого утра — в ней не было ничего необычного. И все же я ей не доверял; несколько мгновений подозрительно прислушивался… И оказался прав. Тишину в коридоре нарушили два почти одновременных выстрела.

Я сорвался с места. До этого никаких планов у меня не было, но теперь я знал, что делать.

Шума не спала, явно разбуженная стрельбой, и уже одевалась.

— Быстрее, — я схватил ее за руку и потащил к двери.

В коридоре мы едва не столкнулись с несколькими охранниками. «Опоздал», — подумал я, теряя надежду, но вспомнил про выстрелы. Присутствие охраны необязательно было связано с таинственными сигналами, о которых говорил Бек с незнакомцем.

— Там… стреляли… Я ее забираю, — я показал на Шуму. Она хотела что-то сказать, но я ей не позволил, сильнее сжав ее руку.

Не дожидаясь их реакции, мы помчались по коридору. Охранники побежали в другую сторону. Их быстрые шаги удалялись с каждой секундой.

Обрадованный успехом, я проделал тот же трюк с очередными охранниками.

— В здании террористы. Нужно его покинуть, — бросил я на бегу у первого и второго поста.

За стенами центра мы остановились.

— Мальчики… Нужно за ними вернуться, — выдохнула наконец запыхавшаяся от бега Шума.

— Ими займутся, не беспокойся, — я снова крепко схватил ее за руку.

Я не стал ничего ей объяснять, промолчав о том, что, по моему мнению, означали два выстрела, раздавшиеся в центре чуть раньше.

Два одинаковых, словно близнецы, выстрела…

Я тащил Шуму в сторону площадки, где стоял мой автомобиль, стараясь не думать о том, что стало с ее сыновьями.

Раньше у меня хватало времени для размышлений на эту тему — все годы, которые я провел в команде Барроу, и после его смерти. Когда во время первого разговора я спросил про мальчиков, Джон, по сути, от меня отмахнулся.

— Близнецы — нечто вроде дымовой завесы. Главное — она, — сказал он.

Сам я тоже считал, что главное — Шума, но мне показалось странным полное пренебрежение Уиллом и Бобом. Особенно после, когда я лучше узнал Барроу и понял, как он работает: методично, тщательно, не оставляя ничего на волю случая. Именно тогда мне стало ясно, что ангелов-хранителей вроде меня наверняка больше — один ответственный за обоих мальчиков, или двое независимых, каждый стережет своего близнеца.

После инцидента с штурмовым отрядом, подосланным Церковью Второго двойного пришествия, мои подозрения пали на Кевина Брауна, который, когда раздался сигнал тревоги, увел мальчиков и Шуму в укрытие в подвале. Он вел себя так же, как вел бы себя я, реализуя одну из целей, которую с самого начала поставил передо мной Барроу — защитить Шуму от человечества.