Голос Лема

Эту силу я хорошо знал. Она много лет ассоциировалась у меня с Шумой, как нечто неопределенное, приковывающее внимание и подчиняющее своей воле, нечто неуловимое и не поддающееся описанию словами…

Улыбка, отражение солнца в карих глазах, чуть опущенные веки…

До сих пор мне удавалось противостоять ее силе, но я никогда не ощущал ее так, как сейчас, в темной комнате снятого домика, едва видя силуэт Шумы и замечая ее движения. Она словно зарядилась мощной энергией, будто…

Да, вполне возможно. Лицо, повернутое к окну, небу и движущейся по нему далеко в тишине холодного космоса эскадре белых продолговатых кораблей…

…будто началось то, что предсказывал Барроу.

Я напряг мышцы на ноге, ощутив холодную кожу кобуры.

— Почему ты сидишь в темноте? — с притворным спокойствием спросил я. Подойдя к окну, задернул занавески и лишь затем щелкнул выключателем.

Что-то в ее глазах меня поразило.

Я утратил иллюзию чувства безопасности, которую мгновением ранее мне давал прилегающий к лодыжке пистолет. «Слишком поздно», — подумал я. Это следовало делать раньше…

Пистолет, нацеленный в голову с каштановыми локонами.

…теперь было слишком поздно.

Она вскочила с дивана.

— Я принес поесть.

— Что с мальчиками?

— Ты не голодна?

— Что с моими сыновьями?!

— В новостях ничего не было.

Она несколько мгновений переваривала услышанное.

— Ты связывался с кем-нибудь из центра?

Я покачал головой.

— В таком случае нужно туда вернуться, — решительно заявила она и направилась к двери.

— Шума, это нелучшая идея. Там небезопасно. Ты же слышала выстрелы.

Она остановилась.

— Я ничего не слышала. О выстрелах я знаю только от тебя.

— Тогда почему ты была уже на ногах?

— Потому что чуть раньше зазвонил будильник. Я всегда встаю в это время.

Я вздохнул.

— Ладно, выстрелов ты не слышала, но их слышал я. Там в самом деле что-то случилось.

— Много часов назад. Теперь наверняка все под контролем. Нужно туда ехать, — она снова направилась к выходу.

— Я никуда не поеду.

Не мог же я рассказать ей все — об обрывках разговора в коридоре; о том, что сигнал такой же, как восемнадцать лет назад, но теперь… теперь их намного больше. Я не мог ей об этом сказать, по крайней мере пока не решу, что это значит для меня. Для меня и для Шумы.

Она окинула меня долгим взглядом. Я выдержал его, не отвернулся.

— Что ж, сама справлюсь. Дай мне ключи от машины.

— Ты не умеешь водить.

— Ты прав, машина мне ни к чему. Пойду в полицию, они меня отвезут. Наконец-то воспользуюсь тем, что все знают меня в лицо.

Она нажала на ручку, но дверь не открылась.

Я дал ей шанс только один раз — лишь утром я не повернул ключ в замке.

Шума посмотрела на меня, и удивление на ее лице постепенно сменилось пониманием. Она сгорбилась, блеск в глазах погас, и вся ее мощь, вся странная сила, исходившая от нее мгновение назад, которая все эти годы…

Улыбка, отражение солнца в карих глазах, прищуренные веки…

…все эти годы медленно, словно капля, точащая камень, пробивала дыру в моем сердце, внезапно исчезла. Опустив плечи, Шума снова села на диван и закрыла лицо руками.

— Не драматизируй, все делается ради твоей безопасности.

Она не ответила.

— Помнишь, как было здорово той ночью, когда мы выбрались на озеро? И снова может быть так же. Ты тогда сказала, что могла бы остаться там навсегда. Если хочешь, можем поискать какой-нибудь пруд в окрестностях и съездить на ночную прогулку.

Шума отняла руки от лица.

— Ты, вообще, о чем?

— О нашей ночной поездке на озеро.

Она уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

— Такого никогда не было. Ты что-то путаешь. Может, тебе приснилось?

Я смотрел в ее полные искреннего замешательства глаза, в которых чувствовался неподдельный страх…

Карие.

…и вдруг усомнился в том, как все было на самом деле. Тот сон снился мне много раз, ночь за ночью: ее мокрые волосы и лицо, подставленное свету, отраженному от лунного диска… Может, это с самого начала был лишь сон?

Я не сводил глаз с лица Шумы, но внезапно передо мной вместо ее карих глаз возникли окруженные сеточкой морщин глаза Мэнди Барроу.

— Как Джон мог так со мной поступить! — Слова быстро вылетали из ее рта, и дыхание на пронизывающем морозе превращалось в голубоватый туман. — Как он мог привезти ее в наш дом?! Неужели он не видел, кто она? Хитрая, коварная сука!