Голос металла

– От них исходил слабый запах крови. Крови, очень похожей на твою.

– Мама! – мальчишка сорвался с места и опрометью бросился в лес.

Вальхем несся через чащу, перемахивая через ручьи и бревна и даже не задумываясь о том, что одной-единственной оплошности достаточно, чтобы гарантированно свернуть себе шею. Изъеденное дымом горло нещадно саднило, но он не обращал внимания на боль в глотке и мышцах, поскольку боялся опоздать. Он и сам не знал, почему так спешит, что будет делать, когда доберется до дома, что он сможет противопоставить безжалостному Имперскому Инспектору, случись им столкнуться лицом к лицу, но все равно продолжал мчаться со всех ног.

Еще загодя он почувствовал запах дыма, намекавший на то, что ничего хорошего он, скорее всего не увидит, но не сбавил темпа. Вальхем перевалил через последнюю гряду, и перед ним открылся вид на Ахово.

Его внезапно ослабевшие ноги подкосились, и парень полетел вперед, с разбегу проехавшись на животе по мягкому мху. Глаза Вальхема вновь наполнились слезами, в которых отражались и пылающая кузница и их дом. Толпившиеся вокруг соседи даже не предпринимали попыток тушить пожар, что могло означать лишь одно – он все-таки опоздал, и бежать дальше уже не имело смысла.

– Я сожалею, – послышался над самым его ухом тихий голос Аврума.

В мозгу Вальхема на мгновение вспыхнул естественный вопрос, каким образом такая огромная махина сумела проследовать за ним через лесной бурелом, не издав при этом ни единого звука, но он был немедленно отброшен на обочину сознания бушующим у мальчишки в душе эмоциональным штормом.

– Это все моя вина! – всхлипнул он. – Они погибли из-за моей глупости! Из-за моей неспособности удержать язык за зубами!

– Не казни себя так! Самобичеванием ты уже ничего не изменишь, и никого не оживишь. Так ты только зазря сам себя изведешь, попусту растратив силы на переживания и скорбь.

– А потом, когда беда пришла в наш дом, я… я… – по щекам Вальхема покатились новые слезы, – я просто убежал! Я струсил и убежал, оставив мать и отчима на растерзание этим сволочам!

– Ты все равно ничем не смог бы помочь своим близким, – продолжал увещевать его Аврум, – только сам бы погиб. Ты сделал разумный выбор.

– Я проговорился Чорану, что мать хранит у себя Пастырский Амулет, – мальчишка его словно и не слышал, – а он уже донес об этом куда положено.

– Пастырский Амулет? – переспросил Аврум. – Что это? В чем его ценность? Почему из-за него гибнут люди?

– Но… – Вальхем сел и обернулся к нему, уткнувшись взглядом в пеструю мешанину из разных оттенков бурого, рыжего и зеленого.

Избавившись от излишней ажурности, тело Аврума стало существенно компактней, напоминая теперь не то собаку, не то теленка, только размером с небольшой дом. И цвет… Он более не был бездонно черным, сменившись фантазией на тему окружающих зарослей лещины и молодых сосен, причем фантазией весьма убедительной. Если бы Вальхем не знал о присутствии Аврума, то вполне мог пройти мимо, даже ничего не заподозрив.

– Но, – повторил мальчишка, – разве ты сам – не Пастырь?!

– Я… я не знаю, не помню. Это слово мне ничего не говорит. Я слишком долго был отрезан от мира, и подозреваю, что за это время тут очень многое изменилось. Мне еще предстоит найти свое место, понять, кто я такой, и в чем состоит моя миссия. Но сейчас я точно знаю лишь одно – ты мой единственный друг, и я никому не дам тебя в обиду! Что бы ни случилось, я тебя защищу!

– Защитишь? – в дрожащем голосе Вальхема проступили неожиданные саркастические нотки. – Каким образом?! Опять убив всех, кто дерзнет надо мной подшутить?! Порубив в куски любого, кто косо на меня посмотрит?!

– Если на кону будет стоять твоя жизнь – то да.

– Но я не хочу, чтобы за мной по пятам повсюду следовал персональный палач! Я не готов платить такую цену! – парень в отчаянии обхватил голову руками. – Да, я всегда хотел добиться от окружающих если и не понимания, то хотя бы уважения, но мне и в голову не приходило вселять в других людей ужас! Мне не нужно признание через страх, слышишь!

– Хорошо, я постараюсь свести насилие к минимуму, – заверил его Аврум, но тут же оговорился, – хотя нередко оно, к сожалению, остается единственным возможным выходом.

– В мире вокруг и без того хватает горя и слез, – голос поникшего Вальхема звучал глухо и обреченно, – а я еще и дополнительно притягиваю к себе все мыслимые беды. Я помимо собственной воли словно сею смерть вокруг себя. Родители, Климер, Чоран… У меня же, получается, теперь вообще никого и ничего не осталось! Ни дома, ни родных, ни друзей… А все остальные в лучшем случае просто отвернутся и сделают вид, будто не узнали, а то и сами властям сдадут! Что мне теперь делать-то? Куда идти?

– Я знаю точно только одно – сейчас нам с тобой следует держаться вместе. Поодиночке мы непременно пропадем.

– А тебе-то с меня какой прок? – недоверчиво прищурился Вальхем. – Ты вполне способен за себя постоять. Убивать людей ты умеешь просто отлично!