Голос Незримого. Том 2

ЮНИЯ (цепляясь за него)

А нежный нрав мой, доброта души,

Изящество и тонкость воспитанья —
Ужель они обречены, скажи,
На грубое одно лишь обхожденье?

ПАМВА (всё отступая и крестясь)

Как я не понял сразу, о простец…

Прочь, призрак тьмы! прочь, ада наважденье!

ЮНИЯ (в испуге)

Да что с тобою, мой святой отец?

Какой я призрак? Я – живая дева.

ПАМВА

Тем горше. Прочь же, дьявольский сосуд!

Прочь, на соблазн дерзающая Ева!

ЮНИЯ (почти плача)

Неправда! Юнией меня зовут,

И я пришла не для соблазна вовсе…
Ты для того немножко стар, прости!

ПАМВА

Так для чего ж?

ЮНИЯ (с волнением)

Садись и приготовься.

О, в ужас можешь ты сейчас прийти!
О, что должна сейчас тебе сказать я!
Но… так и быть, – лишь обещай помочь!

(Помолчав.)

Кого бы, думал ты, в свои объятья
Я чуть не приняла в былую ночь?

ПАМВА (в ужасе)

Не дьявола ли, дочь моя?

ЮНИЯ

Нет, хуже.

ПАМВА (совсем упавши духом)

Не ведаю…

ЮНИЯ

Как недогадлив ты!

Узнай же срам мой и сочувствуй: мужа!

ПАМВА (в изумлении)

Я в том отнюдь не вижу срамоты.

ЮНИЯ

Вот сразу же и видно, что ты, авва,

Сам замуж никогда не выходил!
Представь же: ложе, полумрак лукавый,
И благовонья тяжкие кадил,
И чьи-то странные прикосновенья,
И дикий взор, и жадные уста…
Представь себе, представь!

ПАМВА

Ох, искушенье!

ЮНИЯ

Да ты, как я бы, убежал тогда.

Я шла и ночь, и день… Яви ж мне милость —
Прими меня в киновию свою!

ПАМВА

На трудное ты, дочь моя, решилась.

Привыкнешь ли к такому житию,
Где – пост, вериги, тяжкие обеты?

ЮНИЯ

Заметно же, что ты, анахорет,

Совсем не нес труднейших тягот света!
Вообрази: там дня такого нет,
Чтоб не было ристалища иль пира,
И всюду, всюду надобно поспеть.
И опротивевшей душиться миррой,
И тесные сандалии терпеть,
И выносить на кудрях обруч тяжкий,
Изнемогать от пляск, до тошноты
Есть пирожки, плоды, миндаль, фисташки, —
Ужасно!.. Ну, а что вкушаешь ты?

ПАМВА

Я? – ломоть хлеба с примесью иссопа.

ЮНИЯ (пораженная)

О!.. Только-то? А общество твое

Какое?

ПАМВА

Горленки да антилопы.

ЮНИЯ (удивляясь всё более)

О, странно же монахов житие…

ПАМВА

Вернись домой. Речам моим доверься!

ЮНИЯ

Куда? В тот град? В тот Вавилон, Содом,

Где в моде танец движущихся персей?
Как? Неужель тебе он незнаком?
Теперь, когда глаза мои открылись,
Я не могу его сплясать… А жаль!
Но… пусть тебе покажет Амариллис!

(Подходит к рабыне и приказывает ей)

ПАМВА

Увы мне! Стал из скинии сераль!

АМАРИЛЛИС пляшет, подыгрывая себе на флейте. Она извивается всем телом и содрогается грудью. ПАМВА сидит, склонив голову и вздыхая.

ЮНИЯ (настойчиво)

Смотри, отец, смотри!

ПАМВА

Ох, искушенье…

АМАРИЛЛИС кончает танец и отходит.