Голос одиночества

Неопределенность – вот что было самым мучительным в ее положении. И абсолютная беспомощность. Как долго ей предстояло жить в этой комнате? Дни? Недели? Месяцы? Ей так и не предъявили обвинения. В чем состоит ее преступление и когда она снова увидит родителей и брата? Что, если за этой благоустроенной тюрьмой последуют годы трудовых лагерей? Чем могла она ответить на насилие? Только самодисциплиной. Инь‑Инь решила замкнуться в себе. Что‑то вроде анабиоза – зимней спячки души, от которой она до сих пор не могла пробудиться.

– Звони, если что, – напутствовал ее Сяо Ху. Инь‑Инь кивнула. – Я навещу тебя, если захочешь. – Он как будто предвидел, что она уезжает надолго. – Теперь у меня достаточно времени.

– Я знаю, спасибо.

Инь‑Инь было жаль расставаться с братом. Она гордилась им, потому что ему была обязана своим освобождением. Он – теперь об этом можно было говорить смело – рисковал всем и только благодаря счастливому стечению обстоятельств сам не попал в трудовой лагерь или психиатрическую клинику. Из «Чайна лайф» Сяо Ху уволился вскоре после освобождения сестры. «Взял тайм‑аут» – так он объяснил. Сяо Ху требовалось время оправиться, но, в отличие от Инь‑Инь, он не представлял себе, чем будет заниматься дальше. Вероятно, рассмотрит вакансии или откроет частную адвокатскую практику. В машине Инь‑Инь искоса поглядывала на брата. С такого ракурса сходство с Да Луном особенно бросалось в глаза. Теперь он был вся ее семья – такой близкий и такой недоступный. Он дал ей денег на дорогу, тем не менее Инь‑Инь держалась с ним отстраненно. Когда Сяо Ху ее обнял, она тут же высвободилась.

До какой степени можно быть чужим самому себе?

* * *

Пол Лейбовиц нервничал. Он то беспокойно озирался по сторонам, то вдруг останавливал взгляд на доске объявлений. Инь‑Инь наблюдала за ним несколько минут, прежде чем Пол успел заметить ее в толпе пассажиров.

Он знал, что она не бросится ему на шею. В первые дни после ареста Инь‑Инь видела в Лейбовице союзника, во всяком случае, воспоминания о нем придавали ей силы. Иногда она даже тешила себя бредовой мыслью, что он хлопочет о ее освобождении. Однако неделю спустя надежды сменились разочарованием и озлобленностью. Ведь это он, Пол Лейбовиц, был виноват во всем. Борец за справедливость! Конечно, почему бы и нет, если всегда есть возможность отсидеться в Гонконге. Инь‑Инь проклинала себя за наивность и доверчивость. Но потом прошло и это. Осталось неопределенное чувство, сродни раздражению, которое и сама Инь‑Инь пока не могла истолковать.

Но вот их взгляды встретились – и озлобленность на ее лице сменилась легкой улыбкой. Пол подбежал и крепко прижал ее к груди:

– Как долетела?

Вопрос из разряда «вежливых», так сказать, обязательная часть программы.

– Хорошо.

– Ты уже когда‑нибудь была в Гонконге?

– Нет.

Об этом она писала ему в последнем электронном письме.

– Ты голодна?

– Нет.

Пол подхватил ее чемодан и повел к автобусной остановке. По дороге он рассказывал об истории аэропорта, архитекторах и даже остановился два раза, чтобы обратить ее внимание на «изящные стропильные конструкции».

– За каких‑нибудь восемь лет… два подвесных моста… портовый туннель… просто великолепный результат…

Инь‑Инь ловила обрывки фраз, не особенно вдаваясь в их смысл, и все спрашивала себя: что с ним происходит? С чего это вдруг Полу Лейбовицу вздумалось поработать ее персональным гидом? Или он и в самом деле верит, что может заинтересовать ее всем этим в такой момент?

В Гонконге Инь‑Инь планировала задержаться дня на три, но ни при каких обстоятельствах не соглашалась ночевать в отеле. В квартире Кристины и без того не хватало места, поэтому было решено, что Инь‑Инь поживет у Пола. Однако теперь эта идея нравилась ей все меньше.

В поезде оба молчали, любуясь проплывавшими за окном зелеными ландшафтами.

– Ты уже знаешь, что вчера арестовали еще троих менеджеров «Саньлитуня»? – спросил вдруг Пол.

– Да, брат рассказывал, – равнодушно отозвалась Инь‑Инь.

– И тебя это не радует? – Она не ответила, и Пол быстро добавил: – Даже китайские газеты описывают вашу историю во всех подробностях. – (Инь‑Инь кивнула.) – И международная пресса… Ты знаешь об этом?

– Нет… то есть да, брат рассказывал.

Чего хотел от нее этот Лейбовиц? Чтобы она бросилась ему на шею от радости? Или ждал от нее изъявлений благодарности? Она в курсе. Более десятка менеджеров и других ответственных работников «Саньлитуня» уже арестовано, но ее это не интересует. Три фабрики закрыты, по крайней мере временно. Берут пробы воды и почвы. Всем пострадавшим обещана денежная компенсация, размеры которой обсуждаются.