Голос сердца. Книга первая

Катарин поразила его акварель. Пейзаж был выполнен нежными весенними зелеными и сдержанно-розовыми, а также светло-желтыми и нежно-голубыми красками. От рисунка невозможно было оторвать взгляд — в этих расплывчатых тонах было что-то магически-притягательное. Это был лучший его рисунок, и Катарин охватил благоговейный трепет от осознания того, каким редкостным талантом обладал ее брат. Трудно было поверить, что десятилетний мальчик мог создать такой шедевр.

— Ты скопировал его с книги? — спросила она, заглядывая через его плечо.

— Нет, что ты! — воскликнул Райан оскорбленно. Его глубокие зеленые глаза, так похожие на глаза матери, заблестели от обиды, но потом он усмехнулся: — Ты не узнаешь это, глупышка?

Катарин покачала головой. Райан покопался на столе и вытащил фотографию.

— Смотри. Это сад тети Люси в Баррингтоне, — заявил он, сунув фотографию ей под нос.

— Но у тебя он выглядит намного красивее, — воскликнула Катарин, еще более пораженная его выдающимися способностями. — Послушай, Райан, ты же настоящий художник! Когда-нибудь, я уверена, ты будешь знаменитым, и я буду гордиться тобой.

Он снова усмехнулся, отчего на щеках и вокруг переносицы запрыгали веснушки, похожие на кусочки жженого сахара:

— Ты действительно думаешь, что я стану настоящим художником? Побожись.

— Честно, Райан, вот тебе крест, — ответила она, улыбаясь.

В этот момент дверь внезапно распахнулась и на пороге появился Патрик О'Рурк. Дети вскочили и испуганно посмотрели друг на друга. Его ураганное появление было совершенно неожиданным, особенно в такое время дня.

— Так вы оба здесь! Какого дьявола вы здесь делаете, когда внизу я построил отличную комнату для игр?! Я зря потратил деньги?

Катарин, опиравшаяся на Райана, почувствовала, как напряглись его худые плечи. Она медленно сказала:

— Нет, папа, не напрасно. — Наступила небольшая пауза. — Мы почти всегда играем в комнате для игр, — находчиво солгала она.

— Я рад это слышать, — сказал Патрик и сел в кресло-качалку.

Это был высокий, мощного телосложения человек. Кресло было для него маловато, но он, кажется, не замечал этого. Он рассматривал их обоих проницательным и пытливым взглядом голубых глаз и наконец сосредоточил внимание на Райане.

— Как дела, сынок?

— Хорошо, па, — мягко ответил Райан, который всегда робел в присутствии своего отца.

— Хорошо, хорошо. — Патрик откинулся назад и начал тихо качаться, задумавшись. Наконец он поднял свою темную львиную голову и сказал: — Тебе не икалось сегодня, Райан?

— Нет, па. — Райан был застигнут врасплох вопросом отца. Он нервно шмыгнул носом и еще больше оробел.

— А должно бы была мой мальчик. Я говорил о тебе с моими политическими друзьями сегодня за ленчем. Партийными боссами. Я был в центре города, чтобы сделать регулярные и значительные взносы в фонд Демократической партии. Как ты знаешь, у нас лучшая политическая машина в стране. Великолепная. — Он бросил взгляд на Райана: — И ирландский контроль, хотел бы я добавить. Никогда не забывай об этом, мой мальчик. Между прочим, я сказал своим друзьям, что мой сын собирается стать самым большим политиком, какого только видел Чикаго. Да, я сказал им, что ты собираешься стать конгрессменом, а затем и сенатором — мне понравилась их реакция. Они полностью одобрили твой выбор.

Патрик ясно увидел смятение на лице Райана, удивленный взгляд Катарин и продолжал:

— Я дал им обещание и это обещание выполню. Я…

Он обрубил конец предложения и выдержал паузу, чтобы еще больше подчеркнуть важность и вес заявления, которое он собирался сделать. Глубоко вздохнув, Патрик холодно посмотрел на детей и произнес убежденно и с гордостью:

— Я обещал им, что мой сын станет первым ирландским католическим президентом Соединенных Штатов. — Патрик скрестил руки на широкой груди, и, довольный собой, откинулся на качалке, сверля обоих детей взглядом.

Поскольку ни один из них не заговорил, Патрик сказал:

— Ну, Райан, не смотри на меня, как дурачок. Тебе что, нечего сказать? Нравится тебе идея стать политиком? А затем и президентом такой великой страны, как наша, — самой великой страны мира?

— Я не знаю, — прошептал наконец Райан дрожащим голосом. На его смертельно бледном лице резко проступили бесформенные пятна веснушек.

Патрик фыркнул:

— Я не обвиняю тебя, мой мальчик. Это слишком большая новость, чтобы ты сразу же переварил ее. Я даю тебе время. Но у меня на тебя большие виды, сынок. Большие ожидания. Что плохого в том, что отец многого ждет от тебя?

Он не дождался ответа и быстро продолжил: