Голос Тайра. Жертва порока

Лорд Прэтт больше не стоял, прислонившись небрежно к своему столу, теперь он нависал надо мной, ухватившись обеими руками за подлокотники кресла, в котором от боли корчилась я, и смотрел… даже не на меня, а будто бы… вглубь меня. И от этого его взгляда мне стало в тысячу раз больнее. Слезы брызнули из глаз, рот заполнился чем-то вязким, теплым и отвратительно-неприятным… Было страшно, холодно и хотелось забиться куда-нибудь в уголок, спрятаться там и тихонечко скулить от боли и жалости к себе. В голове словно бы что-то взорвалось, ослепляя на миг яркой вспышкой, и эта вспышка точно бы отсекла меня от боли.

Вдруг все закончилось, я вынырнула из неприятного зыбкого марева и осознала, что все еще сижу в кресле, в кабинете лорда Прэтта, вжавшись в спинку, а сам сиятельный аристократ по-прежнему нависает надо мной и смотрит… точно в самую душу.

— Что… — голос осип и не слушался, горло сдавило спазмом, слезы все еще текли по щекам, — что вы… что вы делаете?

— Кто вас послал? — снова раздался холодный, точно потусторонний голос и я задрожала от страха. Потому что точно видела, что губы лорда Прэтта не шевелятся.

Я всхлипнула, задохнувшись от нового приступа боли, сильнее закусила губу и уже приготовилась упасть в обморок.

Но мне никто не позволил даже такой малости. Лорд Прэтт ухватил мое лицо за подбородок, сжал с такой силой, что точно синяки останутся и прорычал:

— В глаза смотреть! И повторяю в последний раз: кто вас послал? Лучше сразу признавайтесь.

Я всхлипнула, мотнула головой, пытаясь вырваться, но не получилось, а в следующее мгновение голова взорвалась болью. Я попыталась закричать, но из горла вырвался только какой-то хлюпающий звук, по подбородку щекотно потекло что-то теплое…

Последнее, что успела услышать, был звук распахнутой двери и слова:

— Именем импера… что здесь происходит?

И все, потом я потеряла сознание.

Пришла в себя уже лежа, голова, что странно не болела, только в горле першило. Попыталась приоткрыть глаза, но отказалась от этой идеи, стоило только услышать злое:

— Ты совсем ума лишился? Ты что творишь? А если бы она умерла? Или превратилась в растение?

— Но не умерла же, — флегматично отозвался лорд Прэтт, а я едва сдержалась, чтобы не поморщиться. Вот гад. Чуть не отправил меня на тот свет, используя ментальное воздействие, и даже не сожалеет об этом.

— Ник, ты идиот. Кретин… у меня даже слов нет, чтобы выразить всю глубину моих искренних чувств к тебе. Вот зачем, скажи мне, какого демона ты полез ее взламывать. У девчонки природный ментальный блок стоит, это даже я заметил.

— Вот потому и полез, — фыркнул лорд Прэтт. — Должен же был я узнать, какого демона она ко мне явилась, и кто ее послал.

— А просто спросить не мог?

Наконец я опознала второго говорившего. Старший следователь по особо важным делам Мартин Ален, ну или лорд Мартин Ален. О, как! Так наш следователь прекрасно знаком с подозреваемым. Более того, они еще и дружбу водят. И весьма близкую, стоит заметить, коль скоро Март позволяет себе обращаться к сиятельному лорду на «ты» и по имени.

И во мне закопошилось подозрение. Так вот почему он так отнесся к моим словам и почему старался убедить меня в том, что информация об отношениях лорда Прэтта с погибшей не имеет никакого значения. Вот жук! Так это он от приятеля своего подозрения отводил!

Я аж задохнулась от негодования и почти уже решилась вскочить и высказать этим аристократишкам все, что я о них думаю, но тут услышала кое-что еще интересное и решила пока не показывать, что пришла в себя.

— Да ты понимаешь, кто она? — возопил старший следователь по особо важным делам. — Да старик Сольер мне два часа плешь проедал, чтобы я присмотрел за его племянницей.

— Ээээ… — со стороны лорда Прэтта раздалось нечто нечленораздельное.

— И ты можешь себе представить, что будет, если Филипп Сольер затаит на тебя злобу. Или мне тебе все в красках расписать, как опасно ссориться с информационным магнатом? И на что способен тот, кто формирует общественное мнение в империи?

— Не надо, — глухо отозвался Прэтт.

А вот я бы послушала. Честно, так сразу интересно стало, чего такого мой дядя Фил может. Нет, я и так знала, что любимый дядюшка не последняя фигура в Рагваре. Знала и о том, что даже сам император предпочитает именно «Голос» всем другим газетам. Ну, и потом, дядя Фил же не только газетой владеет, да. Другое дело, что он сам больше всего любит именно «Голос» и получает истинное удовольствие от управления газетой.

Но я бы все равно послушала о том, как боятся эти все сильные и могущественные аристократы всего такого неаристократичного дядю Фила. А еще хотелось узнать, чего там дядя Фил этому следователю говорил и как именно просил «присмотреть за мной». Вот же старый жук, и тут решил вмешаться и подстраховать. Никак он не может меня в покое оставить. Небось, специально просил Алена, чтобы тот мне ничего интересного и важного не рассказывал. И когда успел-то?

Хотя, если так прикинуть, то с того времени, как я покинула редакцию и до момента появления в прэттовском особняке следователя времени прошло в избытке.