Голос Вессема. Радиомолчание (СИ)

– Там могли быть террористы, – сказал он. – И там могли быть Измененные. И если однажды они появятся, если какая-то тварь решит вспомнить прошлое, мы будем готовы. Они, – он ткнул пальцем в сторону двери, – будут готовы размазать их, они будут готовы запугать этих ублюдков так, чтобы ссались от страха при слове «модификант», чтобы ни одна тварь не смела поднять голову и вякнуть, что она недовольна, что ей недодали гражданских прав или что условия жизни не те, что они хотят каких-то реформ, потому что единственная реформа, которая их ждет – это отряды модификантов на улицах, охраняющие и защищающие свой народ! И если для их появления нужно казнить какую-то мразь в прямом эфире – я это сделаю, они это сделают, ты это сделаешь! Поняла?! – внезапно он снова повысил голос, и я снова сжалась. – Поняла или нет?! Отвечай!

Я кивнула.

– Отвечай!

Моя голова дернулась, во рту стало солоно.

– Я поняла, – сказала я.

Может, кровь, которую я проглотила, привела меня в чувство, но внезапно я и правда поняла, о чем он говорит. Он так хочет себе эти модифицированные отряды, что не остановится ни перед чем. Страх перед Измененными сидит в нас глубоко, и потребуется что-то более ужасное, чтобы мы забыли о нем – а что можно придумать страшнее, чем взрыв в школе? Люди пойдут на все, чтобы защитить своих детей, и на отмену закона о трансгуманизме тоже. Единственный способ избавиться от Манифеста Феникса – утопить его в крови.

Все это промелькнуло в моей голове за секунду, а потом снова ушло куда-то далеко, за черное облако, за тягучую патоку, осталась только серая комната и высыхающая вода на столе.

Он убьет меня, подумала я отстраненно и безразлично. Пусть убивает, только сначала даст воды. Всем положено последнее желание.

– Твой брат это тоже понимает, – сказал полковник Валлерт, и я подняла на него взгляд.

Коди?

– Он хороший солдат, и знает, что иногда нужно пожертвовать несколькими, чтобы спасти всех. Поэтому он готов участвовать в новой программе. Готов помочь мне очистить эту страну от пережитков прошлого, от ограничений, которые не дают нам идти вперед.

Я смотрела на Валлерта, не отрываясь, даже про воду забыла. Что там с Коди? Он не сбежал? Он в порядке?!

– Это ключ к нашему будущему. К великому будущему Церы. К будущему без мусора вроде тех крыс, что засели в пустошах и думают, что мы их не достанем.

Полковник отвернулся, глядя вроде бы в стену, но на самом деле – куда-то далеко-далеко, в это прекрасное будущее. Потом снова повернулся ко мне и внезапно сказал:

– Ты все еще можешь стать его частью. Можешь остаться рядом со своим братом.

Я могу остаться с Коди, повторила я про себя. Не будет камеры, не будет темноты. Я буду рядом с Коди.

Что он хочет за это?

Хотя какая разница.

– Ты не будешь медиатором, но ты сможешь работать на нашу общую цель. Мы будем изучать влияние нейротоксина на твой мозг, чтобы вырастить следующее поколение медиаторов. У тебя будет жизнь. Относительно долгая – мы же не звери, мы не хотим твоей смерти. И относительно счастливая.

Полковник снова взял воду со стола и подошел ко мне.

– Так что ты выберешь, Реталин Корто? Вернуться обратно в камеру и уже никогда не выйти из нее? Или присоединиться к нам, ко мне, к своему брату, своим друзьям и встретить будущее Церы вместе с ними? Твой брат хочет этого. Но все зависит от тебя.

Я прикрыла глаза. Я хочу остаться с Коди. Я всегда хотела только этого. Мы всегда были вместе, еще до рождения. Если я буду рядом с ним, все будет хорошо. А если я откажусь, полковник может разозлиться и сорваться на нем.

Ради Коди, сказала я себе. Я не знаю, что он собирается делать, но ради Коди – я пройду через это.

– Я не хочу обратно в камеру, – сказала я вслух. – Я хочу, чтобы мы с Коди… дальше работали вместе.

Полковник удовлетворенно кивнул.

– Тогда скажи, что же было в пустошах.

Я послушно произнесла то, чего он ждал:

– Террористы. «Ин урма Эва». Те, кто хочет создать новых Измененных. Мы не должны позволить им… запугать людей. Мы клялись защищать… свой народ…

– Ценой своей жизни, – закончил полковник и поднес горлышко бутылки к моим губам.

Это был правильный ответ, и вода полилась в мой пересохший рот. Я глотала ее – жадно, давясь, захлебываясь и чувствуя, как возвращается жизнь. Я дала правильный ответ, и он дал мне воду. Вот как это работает.

Вода закончилась, и, словно повинуясь невидимому сигналу, дверь открылась и вошел охранник, тот же, который привел меня сюда.

– Идем, – сказал полковник.

Охранник приблизился ко мне, набрал код на наручниках, которые, казалось, намертво прилипли к стулу, и браслеты раскрылись, освобождая мои руки. Я потерла запястья, пальцы едва шевелились.