Голос внутри меня

– Нет, мы с Тони никогда не были знакомы с другими семьями. Мы ходили на первые собрания группы, но потом решили в них не участвовать. Было слишком больно вспоминать.

– Можете рассказать о Нине что-то такое, что помогло бы мне? – спросил Фрост.

Гильда оглянулась.

– Хотите взглянуть на ее комнату?

– Да, хочу. Спасибо.

Мать Нины повела Фроста и Иден на второй этаж. Было очевидно, что Гильду сильно беспокоит бедро: она очень тяжело поднималась по ступенькам. На лестничной площадке она указала на закрытую дверь в конце коридора. На двери в рамке висела фотография Нины – та, где она на выпускном.

– Вон ее комната, – сказала Гильда. – Можете зайти. Простите, но я сомневаюсь, что у меня хватит духу зайти вместе с вами.

Фрост кивнул. Иден с сочувствием обняла Гильду за плечи. Когда хозяйка дома спустилась вниз, они прошли по коридору и открыли дверь. Солнечная улыбка Нины словно приглашала их в комнату. Истон включил свет, подошел к окну и раздвинул шторы. Иден осталась у двери.

– Вы здесь бывали? – спросил инспектор.

– Да.

– Все выглядит так же?

– Застывшим во времени, – ответила Иден.

Это была комната скорее девочки-подростка, чем взрослой женщины. Когда Нину убили, ей исполнился двадцать один год, но комната выглядела так, будто здесь живет школьница. Фрост увидел жизнь, которая строилась вокруг религии, семьи и друзей. Над двуспальной кроватью, аккуратно застланной красным в цветочек покрывалом, висело распятие. На стене – коллаж из фотографий Нины, ее родных братьев и двоюродных братьев и сестер. На канцелярской кнопке на шнурке висела оловянная звездочка с выгравированной надписью «Верь». Истон обратил внимание на выполненный чернилами прекрасный рисунок Гильды в больнице с новорожденной малышкой на руках. Рисунок был подписан: «Гильда и Нина». А ниже стояла дата: первое апреля, день рождения Нины.

Значки со вставленными в них фотографиями были, как горошины, разбросаны на кровати, рядом с ними лежала корона с числом «21», выложенным стразами. Фрост вспомнил, что в день своего рождения в кофейне на Нине были эти значки и корона.

Руди Каттер наверняка видел значки на футболке Нины. Они наверняка напомнили ему о том, что в тот год Рен тоже исполнилось бы двадцать один. Если бы его дочь была жива.

Фрост брал значки по очереди. Всего их было пять. Один был сделан из той же фотографии, что висела на двери в комнату. На другом была свадебная фотография родителей. Еще два снимка были с путешествий на каникулах: Нина в купальнике у бассейна одной из гостиниц Лас-Вегаса, Нина с братьями у края Большого каньона.

Последняя фотография была сделана здесь, в этой комнате. На заднем фоне Фрост видел стены, фотографии, чернильный рисунок и оловянную звезду. На переднем плане, прижавшись друг к другу щеками, стояли две девочки; они счастливо улыбались и сияли, как стоваттные лампочки. Две лучшие подруги. Нина Флорес и Табби Блейн.

За девять лет Табби не сильно изменилась. Ее самоуверенный вид резко контрастировал с обликом Нины, с ее образом невинной маленькой девочки. «Смотри на меня, – как бы говорило ее лицо. – Вперед, если не трусишь». Дразнящий взгляд зеленых глаз был устремлен в камеру. Веснушки вокруг ее изящного носика собрались в созвездия. Фрост заметил золотистые отблески в ее рыжих волосах.

Он достал телефон и крупным планом сфотографировал все значки, чтобы всегда можно было рассмотреть их в деталях.

– Значит, ваш брат встречается с Табби Блейн, – проговорила Иден, подходя к нему.

– Как насчет того, чтобы оставить эту подробность за кадром?

– Сожалею, Фрост, не могу. Два убийства, давшие жизнь истории любви. Это идеальный эпизод для книги о настоящем преступлении.

– Дуэйн и Табби просто встречаются. Я ничего не говорил об истории любви.

– Разве? А ваше лицо говорит обратное. Между ними все серьезно?

– Если хотите знать больше, говорите с ними. А не со мной.

Она прищурилась.

– Что-то вы раздражены. Что, ревнуете? Табби вам тоже нравится? Насколько я помню, она довольно мила.

Фрост пропустил мимо ушей ее вопросы, потому что не хотел признавать, что она попала в точку.

– Вы тогда брали интервью у Табби?

– Брала.

– Что она вам сказала?

– Немного. Сомневаюсь, что я ей понравилась.

– Надо же, какая неожиданность.

Иден посмотрела на него с насмешливым удивлением.

– Зачем вы так говорите? Я очень нравлюсь людям. Вот и миссис Флорес я нравлюсь.

– Миссис Флорес замужем. Сколько у вас незамужних подруг?

– Их количество близится к нулю, – призналась она.

– А друзей мужского пола?

– Не сосчитать. Ладно, я поняла вашу точку зрения.

Губы Фроста раздвинулись в улыбке. Теперь тревожный вид был у Иден. Ей нравится анализировать других, но едва ли она приходит в восторг, размышлял Истон, когда анализирую ее.

Он разложил значки на кровати, причем на прежние же места. Для Гильды они предмет поклонения, подумал Фрост, поэтому она и хранит их все эти годы. Однако если они и содержат в себе какую-то тайну, выяснить, в чем она заключается, ему так и не удалось.