Голос внутри меня

Руди слез с табурета и подставил Магнолии локоть. Она хихикнула, неловко сползла с табурета и повисла у него на руке. Ее покачивало, и, чтобы преодолеть лестницу наверх, она мертвой хваткой вцепилась в перила. Снаружи моросило, и Руди снял с себя шляпу и надел ее на спутницу.

Магнолия обеими руками взялась за мягкие фетровые поля и надвинула шляпу на лоб.

– Круто. Спорим, я в ней классно смотрюсь.

– Точно. – Руди похлопал по карманам куртки. – Ой, я кое-что забыл в баре. Подожди здесь, ладно? Тридцать секунд, не больше.

Магнолия привалилась к стеклянной двери, которая казалась зеленоватой из-за подсветки лестницы. Она закрыла глаза и поежилась.

– Только побыстрее.

Руди убедился, что она не упадет, и побежал вниз, в бар. Он помахал бармену, и тот, с усмешкой на изящных губах, подошел к нему.

– Ну как, у меня получилось? – спросил он. – Это то, что ты искал? Я позаботился о том, чтобы мартини хорошенько шарахнул ей в голову.

– Идеально. – Каттер достал из кармана еще одну купюру в пятьдесят долларов, вынул маленький блокнот и написал номер телефона, а потом передал деньги и записку бармену. – Сделаешь одолжение, ладно? Позвони по этому номеру. Скажи женщине, что возьмет трубку, что Руди передает привет.

– Без проблем. Это твоя бывшая? Хочешь утереть ей нос?

– Именно так, – ответил убийца. – И обязательно скажи ей, что я ушел с красивой девчонкой.

Глава 22

В старом районе, где раньше жил Фрост, ничего не изменилось.

Он припарковался на южном конце Сорок пятой улицы, где вплотную друг к другу стояли дома, похожие на разноцветные кубики «Лего». Он был в квартале от зоопарка и в двух кварталах от океана. Когда он вылез из «Субурбана» в вечерний сумрак, на него нахлынули воспоминания. Большая их часть была о нем и Кейти, как они в детстве играли здесь в пиратов.

Фрост совершил ошибку, машинально поднявшись на крыльцо их старого дома. Сила привычки. Родители продали дом год назад, когда переехали в Таксон, а вот их давние соседи, Холтцманы, все еще жили здесь. Дома Истонов и Холтцманов имели общую стену. Один дом был выкрашен в коричневый, другой – в аквамариновый. Оба сильно обветшали.

Истон исправил свою ошибку и постучал в дверь Холтцманов. Ему открыла мать, Дженис. Она улыбнулась, однако в последние годы все ее улыбки имели налет печали.

– Как я рада видеть тебя, Фрост, – сказала она. – Давно мы не виделись.

Родители обладали уникальной способностью самым невинным приветствием вызывать у него чувство вины. Фрост ни разу не навестил их в Аризоне и дал себе слово в ближайшее время съездить к ним.

Его мать была почти такой же высокой, как он. Она была наделена мягкой красотой, ее манеры отличались спокойствием и точностью. Никогда не спешила. Тратила много сил, чтобы ее каштановые волосы всегда были уложены в идеальную прическу. Сейчас на ней была блузка и юбка, не дорогие, но тщательно отобранные. Свое спокойствие она передала среднему ребенку. Они оба были интровертами.

Дженис заглянула ему за плечо, как будто надеялась, что он привел с собой девушку, а не приехал один. Она разочарованно вздохнула.

– Как ты? – спросил Фрост.

Этот вопрос не был данью вежливости. Между Фростом и его матерью никогда не было формальных вопросов. Многие годы между ними продолжалось противостояние из-за того жизненного пути, что выбрал для себя младший сын. Дженис хотела, чтобы он стал юристом, а не копом. Хотела, чтобы он женился, а не оставался холостяком. Когда же заходила речь о ее жизни, она обычно не открывала свои чувства.

– Ситуация непростая, – в своей сдержанной манере заявила Дженис. – Поэтому-то группа поддержки и решила снова собраться.

– Сожалею.

– Фрост, мы не виним тебя в том, что произошло. Дуэйн сказал, что ты переживаешь из-за этого. Не надо. Что бы ты ни сделал, я уверена, у тебя не было выбора.

– Многие семьи смотрят на это иначе, – сказал Фрост.

– Ну они переживут. Мы с ними поговорим. Надеюсь, в выходные ты присоединишься к нам.

Фрост колебался. Собрание группы, когда все семьи вместе, – это ценный источник информации, который, возможно, поможет ему найти то самое звено, что связывает жертвы Каттера. С другой стороны, его присутствие и его вопросы не доставят им радости. К тому же у него нет желания делить свою скорбь с совершенно чужими людьми.

– Для нас это было бы важно, – с нажимом добавила мать, не получив от него ответа. – Я бы очень хотела, чтобы ты пришел.

Оп-ля! Она, как мафиози, делает предложение, от которого нельзя отказаться. Фрост хотел сказать «нет», но вместо этого ответил:

– Я попробую.