Голос во тьме

Редферн молча кивнул, не поднимая головы от своего амулета. Пироман что-то в нем паял, прикрыв лицо щитком из толстого желтого стекла. Из-под покрытого непонятными значками инструмента с синим кристаллом на конце сыпались голубоватые искры. Натан собрался с духом.

– Это значит, что она без сознания? Вы бы… вы бы знали, если бы она умерла?

Энджел снова кивнул. Бреннон вышел.

Внизу сновали полицейские, и Натан, остановившись на лестнице, сжал перила. Сколько времени вообще есть, прежде чем маньяк возьмется за Пег? Чему успел научить ее Редферн и хватит ли этого, чтобы девочка смогла дать отпор ублюдку? Уж она-то будет отбиваться, как дикая кошка, Натан не сомневался. Если у нее будет шанс. Если маньяк не одурманит ее какой-нибудь отравой и не убьет, пока она не пришла в чувство. Если. Если!

«Боже, ну почему?» Почему он с ослиным упрямством отказывался от убежища пиромана? Пусть бы забрал девочку к себе, но зато живую! Господи!

Его руку накрыла ладонь Валентины, и Натан вздрогнул. Он не слышал ее шагов; он вообще почти ничего не слышал.

– Простите. Я должна была не спускать с нее глаз.

– Это я должен был, – горестно покачал головой Бреннон. – А я переложил все на вас и успокоился.

– Вы не могли сесть около нее с ружьем и охранять круглые сутки.

– Угу, – буркнул комиссар. – Не мог. А должен был. – Он крепко двинул кулаком по перилам. – Я даже не отпустил ее туда, где маньяк бы до нее не добрался! Потому что пироман точно сидел бы рядом с ней, как пришитый, и вооружен был бы до зубов!

Валентина положила руку ему на плечо и потянула за собой. Натан пошел, как баран, не соображая, куда его ведут. Его мысли метались и путались, и в расследовании царил хаос, обрывки и осколки никак не желали складываться друг с другом. В этом чертовом вареве не было ни следа Пегги!

– Натан, – мягко сказала Валентина и усадила его на стул, – вы не виноваты в том, что маньяк одержим именно такими девушками, как Маргарет.

– Я не уследил, – прошептал Бреннон, – я не разрешил ее спрятать. А ведь вы говорили, что моя же тупость мешает мне взглянуть на дело трезво!

– Я этого не говорила. – Ее руки снова легли на плечи Натана. – Вы беспокоились о племяннице, не хотели позволить девушке совершить большую ошибку. Но для этого не время сейчас, Натан.

Она обвила его руками и коснулась губами его виска.

– Пять минут, – шепнула Валентина. – Позвольте себе пять минут не думать ни о ком, кроме нее.

– А потом? – глухо спросил он. – Потом кто-то щелкнет пальцами и произойдет чудо?

– Нет. Но ей нужно не чудо, Натан, а то, что никто не делает лучше вас.

– И что же это? – буркнул он. В голове у него все гудело от мешанины мыслей и чувств, но громче всего была вина. Он должен был! Должен!

– Вы сами знаете. – Ему почудилось, что голос Валентины звучит прямо у него в голове. – Вы знаете лучше меня и лучше нас всех. Вы всегда знаете, что надо делать.

Натан сжал ее руки. В горле появился колючий комок, но почему-то почти сразу же стало легче. Может, от ее прикосновения, или голоса, или просто потому что Валентина была здесь, рядом… Он разрешил себе на минуту опустить голову на плечо миссис ван Аллен. Только на минуту.

Когда наконец в душу и мысли вернулся – ну, не покой, а хотя бы логическая стройность, комиссар встал и с благодарностью улыбнулся вдове. Казалось, что с утра прошло несколько веков.

– Спасибо.

– Не за что. – Она все еще сидела на подлокотнике, и комиссар с некоторым смущением сообразил, что миссис ван Аллен привела его в свой кабинетик, в котором они вдвоем едва могли развернуться. – Что теперь?

– Вы можете найти Пегги?

Валентина покачала головой:

– Одно живое существо среди сотен тысяч других живых существ? На это уйдут дни. Но, – подумав, добавила она, – я могу поискать Лонгсдейла. Двуединые сущности очень редко встречаются. Возможно, его я разыщу быстрее.

– Даже если он без сознания?

– Если он жив, это неважно. Я не могу отыскать мертвеца, и поэтому пес… – Тут она запнулась и секунду или две что-то обдумывала, прежде чем продолжить: – Но сейчас это не имеет значения.

«Интересно, – подумал Бреннон, закрывая за собой дверь, – с чего Лонгсдейл так от нее шарахается, а его пес – нет?»

Но мысль о том, что консультант – вроде живого мертвеца, только отвлекала, и комиссар ее отбросил. Он вернулся в гостиную. Редферн все еще корпел над своим амулетом. Только теперь он тыкал в него тоненькой двузубой вилкой, которая при каждом тычке испускала белесый разряд.

– Простите, – сказал Натан. Пироман поднял на него взгляд. За желтым щитком его глаза казались еще темнее и непроницаемее. – Я должен был отпустить ее. Позволить вам спрятать Пег.

Редферн дернул уголком рта и снова уткнулся в амулет.

– Вы укроете Пегги в своем убежище, когда мы ее найдем?

– Это даже не обсуждается, – сухо сказал Редферн. – Тем более что результат вашей заботы налицо.

Комиссар стерпел и это. Он, в конце концов, уже зашел так далеко, что отвечать на укусы не имело смысла. Протоптать дорожку к этому типу непросто, но необходимо.