Голос вождя

— Не переживай — ты и твои погибшие парни сделали все, что могли! Довели до своих! Начали бы меня на том поле искать — сами бы сгинули.

— А почему же мне потом не сообщили, что вас все-таки нашли? Я до самого вчерашнего дня переживал, себя винил! — с обидой сказал Наметов.

— А не могли тебе ничего сказать, Серега! — пожал я плечами и откинулся на стенку купе. Водка и сытная еда подействовали — меня уже довольно прилично расслабило. — Потому как сами не знали, что я жив!

— Как это? Раз нашли, то должны были сообщить!

— Нашли! Только опознать меня не смогли — контузия, частичная потеря памяти, а документов никаких. Ну, меня и отправили в медсанбат, там подлечили. А на днях меня генерал Бат случайно встретил и узнал. И ко мне при его виде память вернулась!

— Ух ты! — восхищенно сказал Наметов. — Неужели такое бывает?

— Всякое бывает! — веско сказал я и процитировал фразочку из культового фильма: — «Голова — предмет темный и исследованию не подлежит!» Давай-ка, капни еще своего нектара, выпьем за то, чтобы пуля мимо пролетела!

Опрокинув еще по полстакана и схрумкав огурец, я вспомнил о кое-каком обстоятельстве.

— Серег, оружие и снарягу с убитых диверсантов вы куда дели?

— Так, гм… — почему-то смутился Наметов. — Себе оставили! Ну, большую часть, конечно, сдали… Пулемет, винтовки… А автоматы и пистолеты забрали! — и добавил запальчиво: — А что, имеем право! Законный трофей!

— Да я тебя и не упрекаю, Серег! — махнул я рукой. — Что с бою взято, то свято! Я про другое: на одном из диверсантов висел пояс с пистолетом. И пояс необычный, и пистолет…

— А! Так вы про этот?! — дернул плечом Наметов и полез в лежавший рядом вещмешок. На стол между луковицей и чесноком лег мой «Грач» с тактическим поясом. — Неужели ваш?

— Мой! — кивнул я. — Подарок от генерала Бата. Это пистолет Ярыгина. Новая разработка, прототип. Заметил, что он под немецкий девятимиллиметровый патрон сделан?

— Конечно! И магазин аж на восемнадцать патронов! — восхищенно сказал Наметов. — Мечта диверсанта! А пояс и кобура — настолько все продумано — достать запасной магазин или выхватить пистолет можно за секунду, на ощупь! С кобурой, конечно, мне повозиться пришлось — не сразу догадался, что там специальная защелка есть.

И старший лейтенант с легкой досадой пододвинул ко мне пистолет. Пододвинул всего на пару сантиметров, но чувствовалось — он с ним попрощался. Попрощался с вещью, которой откровенно восхищался. Я почувствовал себя злобным стариком, отнимающим у ребенка надкусанный пряник.

— Ты это, Серег… — Я смущенно кашлянул. — Забирай его себе! Дарю! Тебе он реально нужнее!

— Но как же, тащ комиссар? Это же прототип? — обалдело спросил Наметов.

— Ну и чего? Что с того? Скоро такие десятками тысяч штамповать будут! — весело ответил я. — Ничего особенно секретного в нем нет — схема построена на базовых принципах пистолетостроения, если так можно сказать! Эту схему чуть ли не сам Джон Браунинг придумал!

— Немец? — уточнил Наметов.

— Нет, американец! — рассмеялся я. — В общем, Серега, владей стволом на страх врагам, на зависть людям! Считай, что я тебя своей властью наградил за мое двойное спасение! Пусть у тебя на память обо мне хоть что-то материальное останется…

— Спасибо, тащ комиссар! — Наметов буквально схватил со стола пояс с кобурой, словно предполагая, что я могу передумать. — Классная машинка, спасибо!

И старший лейтенант принялся восхищенно крутить «Грач» в руках.

— Когда будешь на стене Капитолия расписываться — черкани и мое имя! — с усмешкой глядя на восторги молодого парня, получившего классную игрушку, сказал я.

— Где расписываться? — машинально переспросил Наметов.

— А, не важно! В нужный момент вспомнишь! — вяло отмахнулся я. — Что-то разморило меня, пора на боковую, но еще одно дело осталось… Помнишь того немецкого офицера, которого мы в лесу отпустили?

— Конечно помню! — Наметов сразу посерьезнел, убрал пистолет в кобуру и сел прямо, глядя мне в глаза. — Мне потом пришлось несколько раз рапорт писать, припоминая малейшие детали разговора. И даже лично с наркомом беседовать. Начальство вроде бы поняло, что это была вербовка, но… Что с нее толку — имени-то вы не сообщили, а под словесное описание, сделанное с моих слов, чуть не половина немецких офицеров подходит — в Вермахте пруд пруди худощавых полковников средних лет с серыми глазами.

— Прости, Серег! Недодумал! — покаялся я. — Не сообразил, что со мной по пути может… э-э-э… несчастный случай произойти! Вот потому сейчас я и решил исправиться! Доставай блокнот, записывай!

Старший лейтенант быстро достал командирскую сумку и извлек из нее толстый блокнот в кожаном переплете и карандаш.