Голоса

— Мы могли бы послушать, что на сей счет говорят во дворце, — сказала Грай и посмотрела на меня знаю уж почему.

— Существует и еще один опасный момент, а может, как раз сулящий надежду, а может, и то и другое, — сказал Лорд-Хранитель. — Как раз об этом я и хотел с вами поговорить, но прошу вас сохранить в тайне то, что вы сейчас узнаете. В Ансуле существует группа людей, которые надеются поднять мятеж против альдов. Они давно уже вынашивают план вооруженного восстания. Мне об этом известно от моих друзей. Сам я участия в построении этих планов не принимаю; я даже толком не знаю, достаточно ли эта группировка сильна. Но она существует. И узнав, что во дворце тоже идет нешуточная политическая борьба, мятежники вполне могут попытаться перейти к реальным действиям.

Так вот о чем с ним беседовал Дезак! — догадалась я. Вот почему меня всегда отсылали прочь, если я случайно заставала его у Лорда-Хранителя. И в душе моей поднялась волна гнева. Почему мне нельзя было послушать, что они говорят о грядущем мятеже? О том, как люди наконец-то с оружием в руках восстанут против альдов и прогонят их из Ансула? Неужели Дезак думал, что я испугаюсь? Или стану повсюду болтать об этом, как глупая малолетка? Неужели он думал, что если у меня на голове «кучерявый баран», так я и народ свой способна предать?

Грай хотелось побольше узнать о группе повстанцев, но Лорд-Хранитель то ли не мог, то ли не хотел рассказывать об этом более подробно. Оррек все это время молчал, явно о чем-то размышляя, а потом вдруг спросил:

— А сколько в Ансуле альдов — в городе, я имею в виду? Тысяча, две?

— Более двух тысяч, — ответил Лорд-Хранитель.

— Немного. Горожан куда больше.

— Зато альды отлично вооружены и очень дисциплинированны, — заметила Грай.

— Да, конечно. И к тому же хорошо обучены, — кивнул Оррек. — Что ж, это дает им определенное преимущество… И все же… Ведь все эти годы… И тут я не выдержала:

— Мы боролись! Мы сражались с ними на каждой улице, мы продержались целый год — пока они не прислали новую армию, в два раза больше прежней, и стали убивать, убивать, убивать…. Иста рассказывала, что сразу после сдачи города каналы были доверху забиты мертвыми телами. Там даже вода не текла…

— Мемер, я знаю, что враги вторглись в вашу страну и насильственно вас поработили, — попытался остановить меня Оррек. — У меня и в мыслях не было подвергать сомнению мужество твоих соотечественников!

— К сожалению, мы действительно не воины, — вздохнул Лорд-Хранитель.

— А Марра и Адира! — запротестовала я.

Он быстро повернул в мою сторону голову и на мгновенье задержал на мне свой взгляд.

— Я же не говорю, что среди нас не может быть героев, — возразил он. — Просто в течение многих веков мы любые свои проблемы старались решать с помощью переговоров, диспутов, голосования, заключения сделок. И даже если между нами возникали серьезные разногласия, то и тогда мы вели споры с помощью слов, а не мечей. У нас нет и никогда не было привычки к жестокости. А напавшие на Ансул армии, казалось, не имеют конца… Они все получали и получали подкрепление, и никто не мог сказать, сколько еще будут продолжаться в Ансуле бойни и грабежи. Мы совсем упали духом, утратили всякую надежду. Нам действительно был нанесен страшный ущерб, и мы были сломлены.

И Лорд-Хранитель поднял и показал нам свои искалеченные руки. Лицо у него было каким-то странным, будто перекошенным, а глаза вдруг стали очень, очень темными.

— Ты правильно сказал, Оррек: у них действительно есть определенные преимущества, — снова заговорил Лорд-Хранитель. — То, что у них один царь, один бог и одна вера, дает им возможность действовать как единое целое. Они очень сильны. И все же их можно разъединить, ибо и среди них есть инакомыслящие. А наша сила в том, что нас гораздо больше. Нас великое множество! И это наша земля, святая земля! И здесь вместе с нами живут наши боги и духи наших предков — мы среди них, как и они среди нас. Мы терпим страдания вместе с ними. Да, нам нанесен огромный ущерб, мы ослаблены, ибо в течение долгого времени были порабощены безжалостным врагом. Но уничтожить нас альды смогут только в том случае, если сумеют уничтожить наши знания.

Лишь через два дня после этого разговора, когда мы снова отправились на площадь Совета, я сумела выяснить, почему Грай так на меня посмотрела, сказав: «Мы могли бы послушать, что на сей счет говорят во дворце». Она хотела, чтобы я, то есть не я, а «конюх Мем», попыталась разговорить мальчишек, прислуживавших на конюшне, или молодых воинов, которые слонялись возле шатра, надеясь услышать Оррека.

— Держи ушки на макушке, — сказала она. — Поинтересуйся у них, каков этот новый ганд, что теперь правит в Медроне. Спроси, знают ли они о Пасти Ночи. В прошлый раз, кстати, ты довольно долго беседовала с каким-то мальчишкой.

— А, с тем прыщавым, — сказала я.

— По-моему, он тебе симпатизирует.

— Он хотел узнать, не продам ли я ему свою сестру для любовных утех! У него только и разговоров что об этом! — возмутилась я.

Грай только присвистнула тихонько и шепнула:

— Ничего, потерпи, так надо.