Голоса

— После заключительного горестного вскрика нашего Цесаревича Тэд хлопнул хлопушкой-нумератором из тех, что используют при съёмке фильмов — вообразите, он принёс её с собой, уж очень ему не терпелось устроить «драматизацию», — и группа бросилась обсуждать эту сценку с места в карьер. Слышен был голос Штейнбреннера, который аргументированно разъяснял, что всё, всё — чепуха, от полного до последнего слова! И почему это принцесса Гессенская отказалась говорить на родном языке? Тут замечу вам как бы на полях, что историческая Александра Фёдоровна немецкий язык не очень жаловала и даже не считала вполне родным, она ведь с восьми лет росла при английском дворе. Иван, будто озвучивая мои мысли, возражал и допытывался: а в чём мы видим невероятность? Лизе всё очень понравилось. Ещё пара человек высказывалась в пользу того, что Анастасия Николаевна выглядела вполне убедительно, а Настя улыбалась почти торжествующе: она и сама это знала. Я тоже отвесил своей аспирантке комплимент, похвалив её английский язык. Большинство вслух жалело Алёшу. Да и было за что! Он весь взмок, будто выполнял тяжёлую физическую работу, рубаха липла к телу мокрыми пятнами, так что он поспешил надеть свитер. Даже и в свитере он выглядел достаточно несчастным, и, севший в позе кучера, сгорбивший спину, всё повторял вслух: «Я не заслужил этого… Позор… Какой позор!»

Марта присела рядом с ним и, взяв его руку, осторожно гладила её, что в другое время наверняка вызвало бы усмешки, переглядывания и перешёптывания, но сейчас всем показалось естественным: в конце концов, она была «маленькой К.», кому же, как не ей, было утешать своего Ники?

Алексей вдруг поднял голову и сказал достаточно громко, отчётливо:

«Как хорошо, что я ещё только Наследник! А что, морганатический брак уже сам собой приведёт к отречению от престола? Что же, я рад за Мишу! Дай Бог, он управится лучше».

Эта фраза привела к секундному оцепенению. Боюсь, кто-то успел даже подумать, что Лёша тронулся умом, прежде чем мы сообразили, что он просто остаётся внутри роли, а под «Мишей» имеет в виду великого князя Михаила Александровича.

Немедленно разгорелась дискуссия о том, в каком году закончилась бы история Российской Империи при невступлении на престол Николая Александровича, в результате чего права на наследование перешли бы к его младшему брату. (В скобках: большинство сошлось на тысяча девятьсот пятом: Михаил Александрович, вероятно, не справился бы даже с первой революцией.) Событие, должен сказать, не совсем невероятное: вам, например, известно, что отец их обоих в молодости всерьёз подумывал об отречении ради планов жениться на княжне Марии Мещерской? Конечно, есть разница между княжной и балериной…

— Вы думаете, Алиса Гессенская действительно могла бы отказать Николаю? — перебил автор Андрея Михайловича. — То есть если бы знала, чем всё закончится?

Тот коротко хмыкнул:

— Едва ли… или «может быть». Будь у неё это предчувствие или, скажем, мистическое знание о своей кончине, она бы… она бы, возможно, и тогда согласилась. Как хорошо, что мы не знаем будущего наперёд, не так ли?

Продолжу, однако. Я не принимал в дискуссии активного участия, правда, снабжал спорящих фактами, вот вроде сведений о княжне Мещерской. Алёша, совсем измученный, вышел из аудитории. Марта — чуть не оговорился и не назвал её Матильдой — пошла за ним. Вернулась хмурая и сообщила, что группа четверокурсников, отпущенных с занятия раньше срока, похоже, подслушивала нас у дверей, да как бы и не подсматривала в щёлку.

Настя вдруг спохватилась:

«Пять минут до конца пары! Я должна собрать контрольную. Извините. Спасибо всем — рада знакомству!»

И была такова. Марк при её уходе вновь надел свои антибликовые очки и насмешливо ей отсалютовал коротким резким жестом. Мне показалось, что после её ухода группа как будто вздохнула свободней. Разумеется, могло просто показаться…

[12]

Мы же признали первый опыт умеренно удачным и решили, что завтра продолжим с драматизацией.

Тэд, которого беспокоила сценичность, заявил, что Марта ничуть, ни капли не похожа на свой прототип! Рост не тот, цвет волос не тот, платье — прости-извини, Марфуша — словно мешок, живость, игра и соблазн отсутствуют напрочь. Марта послушно обещала надеть чёрное шёлковое платье со школьного выпускного и даже выразила готовность перекрасить волосы: она всем отвечала вполголоса, немного испуганно или с каким-то тайным беспокойством. Девочки со своей стороны решили найти для неё бижутерию. Даже не совсем бижутерию: Лиза сообщила, что у неё есть нитка настоящего жемчуга, которую она охотно одолжит на время.