Голоса

– Нет. У меня другие цели, – Кэт уже начинала нервничать. С чего это она вдруг так разоткровенничалась с этой девушкой. «Я знаю ее неделю. Это ничто. Но я уже не могу без нее. А она вся в себе, закрыта от внешнего мира. Хотя все мы здесь такие: молчаливые эгоисты, думающие только о себе. И весь вопрос лишь в том, кто более умело отыграет свою роль. Как мне хочется ее обнять… она ведь… Кэт, Кэт, Кэт, откуда такие мысли? Неужели все начинается заново? – Пойдем, мусор скоро заберут.

Они вышли на улицу и направились прямиком к мусорным бакам. Кэт сняла крышку с одного из них, бросила ее на асфальт и торопливо, но тем не менее тщательно, начала в нем рыться. Лин уже перестала удивляться, а только успевала отскакивать от летящего в нее прямой наводкой мусора, который Кэт, не глядя, обеими руками выкидывала из бака.

– Эй, поаккуратней нельзя? Ты меня сейчас засыплешь.

Кэт медленно обернулась, оставив в баке погруженные в него по локоть руки.

– Ты почему стоишь?

– Нет. Ты же не хочешь сказать, что я…, – она многозначительно указала глазами на бак.

– Да, да, да, именно этого я и хочу. Давай, скрипачка, покажи на что способны твои цепкие пальчики.

Лин нехотя, брезгливо, но все же открыла бак, стоящий рядом с ней, и кончиком пальцев подняла какой-то мусор, лежащий на поверхности. Она долго его разглядывала, но так и не смогла понять, что же за бесценный шедевр, прошедший сквозь века, покоится в ее ладони. Насмотревшись на него вдоволь, она отшвырнула его подальше и выудила что-то еще. Кэт, скрестив руки на груди (похоже, что ее не волновало то, что они все были в грязи), довольно улыбалась.

– Что? Что ты улыбаешься?

– Я тебя узнала. Только возлюбленная Шопена может так внимательно разглядывать мусор, а затем отбросить его с таким неповторимым изяществом.

Они обе уже час капались в баке, но салфетку так и не нашли.

– Если мы ее найдем, я ее заламинирую. Я заламинирую все ее тексты.

– Придумано неплохо, только ты знаешь, как она их пишет? – Кэт даже слегка улыбнулась.

– Как?

– На руках, на ногах, на пачках сигарет, на обоях, – все построчно. Придется заламинировать пол дома и Эмми в том числе. Ее творчество – это лабиринт, из которого даже она сама порой не в силах выйти. Лучше ройся в баке.

– Все бедные – ненормальные, – из окна, высунувшись на половину, смотрела женщина в бигудях и полосатом халате.

– Мы не бедные, – ответила Кэт озадаченно.

– Вы еще хуже. У бедных хотя бы есть цель – выбраться из того дерьма, в котором они сидят, а у вас нет цели, у вас вообще ничего нет. Ходите туда-сюда, как тени. Зачем вы здесь? Зачем вы живете? Кто вы? Вы – никто.

– Она права, – скрипачка достала из бака изорванную салфетку. – Кэт, я все поняла.

– Эмми боится смерти. Она боится, что никто никогда о ней не вспомнит. Для этого вся показуха, для того чтобы жить после смерти.

– Эмми нравится умирать, понятно? – Кэт повела ее домой.

Лин попыталась прочитать салфеточный стих, но Кэт помешала: сама не зная почему, она нежно поцеловала ее в шею. Лин промолчала: поцелуй был влажный, как утренняя роса на листьях. Ей было приятно и хотелось продолжения, но ведь это была Кэт – ДЕВУШКА!

Ее бросило в жар, потом в холод, резко закружилась голова. Она протянула ладонь к шее:

– Никогда больше так не делай, – умоляюще прошептала она. – Нельзя… Не со мной…

– Извини, – Кэт покраснела и уехала в институт на два часа раньше. Она нарезала круги возле корпуса, курила одну за одной, бросая бычки на сочный газон. «К чему юлить? Ведь ей же понравилось. Я почувствовала. Вот с Эмми получилось глупо, даже в зубы мне дала. С ней все иначе…».

* * *

Бес, вдавив голову как можно ниже в широкие плечи и жмурясь от мокрого снега, летевшего прямо в довольное лицо, торопился домой. На губах его застыла улыбка: он только что пополнил запасы кока и беленьких облаток и теперь, предусмотрительно проглотив одну из них, с гордостью вспоминал о том, как выгодно он провернул сделку, скинув целых 20$.

Кроме наркотиков он приобрел два блестящих черных кольта со сбитыми номерами и один комплект патронов.

Второй кольт был предназначен Эмми в качестве подарка на прошедшее Рождество, которое все смутно помнили из-за праздничной марихуаны. Патроны он сознательно купил только для себя, так как знал, что Эмми не составит труда всадить их в человека даже не дернув бровью; знал-не составит труда просто пойти и купить полную обойму. Но главное для него было другое: не из его рук она получит эту свинцовую смерть, аккуратно запрятанную в блестящий сердечник.

На пустой автобусной остановке Бес увидел одиноко сидящего парня, который, странно подмигнув, двинулся к нему навстречу.

– Друг, ты не знаешь, где здесь можно раздобыть пару унций удовольствия?

Бес вопросительно уставился на человека, кричащего на всю, пускай и безлюдную, улицу о том, где ему можно приобрести наркотики.

– А что, очень нужно? И не кричи, идиот, здесь повсюду копы.

– Хорошо.

– Могу продать пару косяков или таблеток. Цену назначаю я. Торг не уместен.

– Мне все равно сколько это стоит, просто продай.