Голоса из подвала

– Ты за Настю не переживай, – на всякий случай шепнул ей Дима. – В конце концов, это всего лишь кукла.

– Да. – Ее ладонь сжала его пальцы под одеялом.

– Скажем, что ушла подружка обратно к Сатуровым. Купим другую.

– Да, – повторила Вера. – Знаешь, я думаю, так действительно будет лучше для нас всех. И для нее тоже. Для Насти.

Через минуту ее рука переместилась ему на живот.

Потом ниже. И еще ниже, к паху.

Этой ночью они – впервые с того памятного дня, когда гостили у Сатуровых, – занимались любовью.

* * *

Во дворе у дома Сатуровых время застыло как муха в капле янтаря. Ничего не менялось: долговязый мальчишка опять гулял с овчаркой; усатый мужчина ковырялся в нутре автомобиля. Даже давешняя пенсионерка, запомнившаяся Диме благодаря своей фривольного фасона шляпке, бродила тут же, возле подъезда, – он поздоровался с ней, перед тем как зайти внутрь.

Дверь в квартиру оказалась приоткрыта, словно его ждали. Хотя Дима не стал предупреждать Сатурова о визите, просто приехал с утра, и все. В глубине души даже надеялся, что никого не застанет и с чистой совестью уедет обратно, домой. Чтобы забыть обо всем, что связано с Сатуровыми, раз и навсегда, продать жилье, увезти семью в другой город, устроиться там в какую-нибудь частную фирму системным администратором и просто жить дальше.

В прихожей царил сумрак, а выключатель не работал. В темноте Дима запнулся о валяющуюся в беспорядке на полу обувь, выругался шепотом – и его услышали.

– Тапки там… – донеслось из мрака. – Не ищи, короч…

Завибрировал телефон. Дима, не глядя, сунул руку в карман и отключил. Прошел в комнату, остановился за порогом, давая глазам привыкнуть к темноте. Осмотрелся. Уловил смутные очертания стоящего у противоположной стены серванта, различил тумбочку с черным полотном широкоэкранного ТВ, кресло в углу… Что-то здесь было не так, но Дима не мог понять, что именно. Застоявшийся воздух пах пылью и еще чем-то сладковатым, неприятным. В кресле, вполоборота к входу, возлежал горой жира Сатуров. Дима не видел его лица, но слышал знакомый, чуть приглушенный сейчас голос – словно тот говорил, поднеся ко рту ладонь.

– Ты читал, что я прислал?

– Про японскую куклу? Да, прочел. Это как-то связано с той куклой, которую твоя жена всучила моей дочери?

– Все связано, Димон. Веришь, нет, все всегда связано – и не так, как нам хотелось бы.

– Как это понимать, Сергей?

Тот продолжал, как будто не расслышал вопроса:

– А я ведь таким дураком был, Димон, не поверишь. Жена, четверть века вместе, двое детей уже взрослых. А как Наташку встретил – развелся, бросил, все бросил, всех… Седина в бороду – хрен в ребро. Типа как молодой еще.

– Ну… бывает.

– Женился вот, снова. А ей через год ребеночка захотелось. Только хрена с два у нас получилось: вместо ребеночка – на пятом месяце выкидыш. Говорил же Наташке – на хер твои диеты, веганство гребаное. Тапки там…

«Да что ж он пристал-то со своими тапками?!»

– А у нее кукуха поехала, Димон, ты понял? На этой вот почве… Мы ж до этого часто летали, путешествовали типа, туда-сюда, всю Азию облетали – у япошек были, у китаез, у тайцев этих чертовых. Полный фарш, Дима.

Дима вдруг ясно осознал, что же все-таки в квартире было не так. По большому-то счету, конечно, не так было вообще ВСЕ, но при этом – кое-чего из того, что запомнилось еще по первому визиту, теперь не хватало.

Механические часы. Он слышал стук их маятника прежде. А сейчас в комнате было тихо, как… Как в гробу.

Дима вытер пот со лба. Если в прошлый раз он просто чувствовал себя неуютно на чужой территории, то теперь ему хотелось сейчас же взять и уйти, не слушая бредни старого толстого алкаша.

Сатуров едва заметно шевельнулся в кресле.

– Окику эта… Наташка решила, что она не одна такая. Что можно повторить, с другой куклой. С любой куклой. Ты как, Димон, всекаешь?..

Дима промолчал.

– Это как тапки, Димон, – хрюкнул Сатуров из темноты.

Заворочался, как будто в кресле сидел и не человек вовсе, а здоровенный неуклюжий боров. Клыкастый кабан размером с крупного медведя.

– Понимаешь, Димон. Не важно, какие тапки твои, если их много, то можешь надеть любые… Так и тела, всекаешь? Тела как тапки! – Он опять хрипло хрюкнул, что, видимо, следовало принять за смех. – Души могут менять тела, если очень захотят. Войти в тело куклы… или в тело ребенка.

* * *

Вера разогревала завтрак для себя и дочки, когда лежавший на столешнице мобильник ожил. Вздохнув – отвечать не хотелось, – она все же нажала пальцем на экран. Звонок был не первый за это утро, но первый – со знакомого номера.

– Да, Наташа, привет…

Сидела спиной к входу, слушала, о чем говорила Сатурова. Не слышала и не видела, как кто-то подкрадывается к ней сзади – пока холодные ладони не закрыли ее глаза.

– Ма-ма!

Вера чуть с табурета не упала от неожиданности. В тот же миг раздался радостный визг и смех Настёны. Вера повернулась к дочке, но поздно. Топ-топ-топ – и маленькая тень скрылась в детской.

– Прятки!

– Милая, мама разговаривает, давай в прятки после сыграем! – крикнула Вера дочке, прикрывая ладонью мобильник.

– Прятки!