Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов

К настоящему ответу на интервью М[итрополита] Сергия мы прилагаем копию «Памятной записки о нуждах Православной Церкви», поданной им 19–II с. г. (т. е. через 2 дня после данного интервью) Советскому правительству. Из содержания этой записки совершенно очевидно, как цинично лгал М[итрополит] Сергий в беседе с представителями прессы. С другой стороны, поскольку он сам не отрицает подлинности опубликованных интервью, контакт его с Сов[етской] Властью становится совершенно ясным. Прикрывая по приказу власти своими лживыми интервью те ее деяния, которые она хочет скрыть, – гонения на Церковь, М[итрополит] Сергий очевидно рассчитывает одновременно, под свежим впечатлением своих «заслуг» пред правительством, добиться кое-каких поблажек, своего рода «на чаек с Вашей милости». При этом характерно, что объем его «прошений» не идет дальше мелких сравнительно вопросов, глав[ным] обр[азом] материального характера, имеющих актуальное значение лишь для тех клириков, кто еще на местах и на свободе, т. е. для его единомышленников и друзей. Заботы и памяти об основных, трагических нуждах Церкви – о судьбе ссыльных, о судьбе Местоблюстителя – в этой памятной записке нет. Эти вопросы, очевидно, так же мало волнуют М[итрополита] Сергия, как и то, что своими интервью он льет воду на мельницу безбожия, лишая Прав[ославную] Церковь защиты общественного мнения Европы, с которым Советское Правительство как-никак, а считается. Нам кажется, что разбирать по пунктам эту «Записку» нет нужды – изучение ее и сопоставление отдельных ее пунктов с ответами М[итрополита] Сергия в интервью разоблачает всю лживость этого интервью и его автора. Поистине это Иудин поцелуй – величайшее предательство.

Москва 12–III–1930.

ГА РФ. Ф. 6366. Оп. 1. Д. 27. Л. 1–5. Автограф Г. А. Косткевича.

7 Письмо Г. А. Косткевича А. П. Вельмину по поводу отношения заграничных церковных деятелей к сообщаемым им фактам о положении Церкви в Советском Союзе

Дорогой Друг, я не сержусь на вас потому только, что таков уж закон дружбы, но не могу скрыть от вас того крайнего удивления, огорчения и возмущения, которое переживаю я, прочитав Ваши письма и приложенные к ним газетные вырезки. Хочу верить, что и Вы не рассердитесь на меня и позволите мне совершенно откровенно высказать Вам свои мысли и суждения. Садясь писать Вам это письмо, я ясно осознал перед собой две задачи, которые по мере сил и собираюсь разрешить. Первая из них требует разъяснения чисто принципиального расхождения нашего во взглядах на деятельность м[итрополита] Сергия (c 1927 г.) и имеет, я бы сказал, более академическое, общее значение. Вторая – требует выяснения Вашего отношения к сообщаемым Вами материалам к моей точке зрения на сообщаемые факты, и, как вывод отсюда, ко мне самому. Вполне понятно, что эта вторая задача моего письма имеет больше практическое значение, и потому с нее я и начну.

В своем ответе на 2 мои письма Вы сообщаете, что, будучи в корне не согласны со мною в оценке деятельности м[итрополита] Сергия и в характере освещения происходящих церковных событий, Вы не считаете возможным и потому отказываетесь предать гласности, как путем опубликования в печати, так и путем передачи указанным мною лицам, тех сообщений, которые я Вам препроводил. Я долго думал, пытаясь постичь внутренний смысл этого Вашего отказа и в конце пришел к такому выводу: или Вы считаете возможным поставить под вопрос истинность сообщаемых мною фактов и потому боитесь брать на себя миссию культивирования лжи, или, простите меня, Вы утеряли, несмотря на то, что живете в демократической стране, всякое чутье и представление о таких, казалось бы, элементарных вещах, как свобода слова, печати, мнения, суждения, оценки и т. д.