Голоса над рекой

— Папочка! Эта сигаретница, кажется, Юлькиной тетушки, ну, их фамильная. Юлька сказала: «Пусть уж из этой, маленькой, курит!» Она ведь, как и я, не знала, что ты у нас теперь некурящий! Знаешь, Юлька сейчас со многими вещами, даже реликвиями, почему-то расстается… Только дедово все оставляет…

Как-то не по себе было дочери: и вино, и сигаретница, а отцу все нельзя…

Привезла….. Гори, мое сердце… Отец улыбнулся, побросал сигаретницу в полусогнутых ладошках и опустил в карман домашнего костюма.

— Папочка! Вот бы раньше такую!

— Да зачем же? Я разве такие курил?? — он махнул рукой.

…Раньше…

Она доставала фотоаппарат — сыну.

… Раньше…

Когда отцу было 18 лет, его призвали на действительную. Он закончил дивизионную школу, и ему было присвоено звание младшего сержанта и радиста высшего класса — 1-го. Он был направлен в 262 батальон аэродромного обслуживания (БАО) 1-й Воздушной Армии Западного особого военного округа.

Это было в 1940 году.

Через 8 месяцев началась война.

Их округ был реорганизован в Западный фронт, он стал помощником командира радиовзвода, оставаясь и радистом — обеспечивал радиосвязью наиболее сложные операции авиачастей.

Связь с родителями он потерял с конца июня 41 года, — они жили на Украине, в еврейской деревне Нагартаве Николаевской области, которая была сейчас под немцами.

Он надеялся, что родители успели эвакуироваться. Но почему они молчали?

Он волновался, но была война, почта ходила плохо…

В общем, он верил, что родители живы, что вот-вот он о них все узнает.

С тех пор он начал курить.

Буква «Б», как и все, содержала много разного, но любимым среди него, самым, было это; «Боже мой, как хрупка, как катастрофически хрупка жизнь! Дивный талант, глубокий ум зависит от какой-нибудь жилочки, которую порвать, перерезать ничего не стоит… «Рукописи не горят!» Еще как горят!» (Ольга Чайковская)

И вот еще потрясающие слова:

«Благодарение прозорливому Господу — жить со спокойной совестью больше невозможно. И вера не примирится с рассудком. Мир должен быть таким, как хочет Дон Кихот, и постоялые дворы должны стать замками, и Дон Кихот будет биться с целым светом и, по видимости, будет побит, а все-таки он останется победителем, хотя ему и придется выставить себя на посмешище. Он победит, смеясь над самим собой… Итак, какова же новая миссия Дон Кихота в нынешнем мире? Его удел — кричать, кричать в пустыне. Но пустыня внимает ему, хоть люди его и не слышат; и однажды пустыня заговорит, как лес: одинокий голос, подобный павшему семени, возрастет исполинским дубом, и тысячи языков его воспоют вечную славу Господу жизни и смерти».

(Мигель де Унамуно)

В «В» были слова А.Битова о евреях.

«Ведь почему мы евреев не любим? Потому что при всех обстоятельствах они евреи.

Мы принадлежность (выделено автором — А.Б.) в них не любим, потому что сами не принадлежим. Задумывался ты, что в тебе евреи любят? Как раз принадлежность (…)»

Здесь же было переписано все стихотворение Окуджавы «Виноградную косточку в теплую землю зарою…» Столбик стихотворения оплетался нарисованными зеленым фломастером виноградными листочками с усиками (в алфавите были и рисунки, и фотографии).

И еще: «Вот уже много веков на Краковском костеле появляется ежечасно трубач, извещая, что минул еще один час быстротечной жизни». (Это были слова известного поэта их области. Он часто бывал и у них в городе, читал свои стихи. Звали его Марк Сергеев.)

Воздух ясен, и деревья голы,
Хрупкий снег, как голубой фаянс.
По дорогам Англии веселой
Вновь трубит старинный дилижанс.
Догорая над высокой крышей,
Гаснет в небе золотая гарь.
Старый гномик над оконной нишей
Вновь зажег решетчатый фонарь.

(…)