Голоса Памано

Гражданский губернатор и руководитель местного отделения Национального движения, чья блестящая лысина и ладони все время покрывались испариной, предстал перед собравшимися в парадной форме и тем самым оказался единственным среди представителей властей, кто совершил оплошность: ведь в последнее время главный лозунг фалангистов состоял в том, чтобы всячески избегать любой показухи, ибо сильные мира сего ныне полагали, что следует быть эффективными, но незаметными, покорно занимать причитающееся нам в этом обществе место и осуществлять власть во имя Бога и Дела Божия решительно, но мягко. И еще честолюбиво, но скромно. Помимо него лишь два полковника и генерал блистали медалями на мужественной груди, но это было, по крайней мере, оправданно. Справедливости ради следует особо отметить великолепный наряд невесты от Чаро Родригеса, полностью выполненный из двух видов дорогого атласа, с вызывающе глубоким прямым декольте и необыкновенно длинным шлейфом, каких давно уже никто не видел. Шляпку невесты украшал изящнейший венок из белых полевых цветов, аромат которых ощущался даже на том расстоянии, где находился ваш покорный слуга и специальный корреспондент. Ниспадающая невыразимо элегантными складками воздушная фата являла собой завершающий аккорд в ослепительном творении Чаро Родригеса. В руках несчастная невеста, еще не ведавшая о том, что заключает брак с самодуром, который навсегда сотрет улыбку с ее лица, несла изысканный букет алых и белых роз, переплетенных благоухающим жасмином, произведение «Матеу & Триас» (репортаж нашего специального корреспондента).

Это один из важнейших общественных институтов, основа и фундамент всех прочих; матримониальный союз – это естественный, общественный и гражданско-правовой институт. Не буду сейчас углубляться в этимологию слова «матримониальный», напомню лишь, что оно восходит к латинскому выражению matris munium, что означает бремя, возлагаемое на мать: имеются в виду усилия, которые последняя совершает в момент производства на свет отрока, что является конечной теологической целью сего таинства. Мы обязаны святому Фоме Аквинскому одним из первых определений трех основных целей этого таинства: продолжение рода, воспитание потомства и взаимная помощь, равно как и условий, необходимых для выполнения вышеозначенных целей: единение, плодовитость, нерасторжимость, религиозность, законность. Внимая сим словам, сеньора Элизенда Вилабру разложила на алтаре памяти свой брак с Сантьяго, свою любовь к Ориолу, единственному мужчине, которого она считала уникальным и неповторимым, и свою связь с этим сукиным сыном Кике Эстеве. И позволила себе проронить строго отмеренную слезу, скорее по себе самой, чем по тому «да», которое вот-вот должны были произнести перед алтарем новобрачные. Марсел – потому что у него не было альтернативы, ибо от непререкаемых указаний матери невозможно уклониться, хотя что уж там говорить, телка просто обалденная, но очень уж досадно жениться, связывая себя по рукам и ногам, когда ты так молод, на что Кике или любой другой конфидент его последней отчаянной холостяцкой недели возражал ну, дружище, ты же знаешь, у всех нас когда-то настает такой момент, это нам на роду написано. А Мерче – потому что знала, что связывает свою жизнь с одним из самых крупных состояний страны, по словам некоторых знакомых, даже более надежным, чем Банк Испании. Марсел полагал, что ему удалось сохранить в тайне один из самых больших секретов, которые ему когда-либо получалось утаить от матери: он был влюблен в Мерче, хотя и не хотел на ней жениться. Да, он был безнадежно влюблен. Период ухаживания прошел без сучка без задоринки, быстро и продуктивно, всего с парой каких-то смешных ссор и даже почти без тайных встреч с любовницами. Он даже с удивлением отметил про себя легкое попискивание угрызений совести, когда отправлялся на свидание с Лизой Монельс, чтобы попрощаться с ней, ибо Мерче не заслужила этого. Но в любом случае он должен был достойно завершить сей эпизод своей жизни, ведь он все-таки был джентльменом. К тому же Лиза трахалась как богиня. Да и вообще, в жизни нельзя закрывать все двери. И пока Мерче ничего не знает, это не причинит ей вреда. Клянусь, Лиза, я тебе непременно позвоню.

– Что?

– Теперь вы должны сказать да, я люблю.

– Да, мама.

Видишь, дорогой? Теперь он женат. И очень удачно женат, на мой взгляд.