Голоса потерянных друзей

С наступлением темноты мы с Джуно-Джейн начинаем опасливо оглядывать каждое дерево, каждый куст и тревожно принюхиваемся — не запахнет ли дымом. Мы прислушиваемся, надеясь еще издали приметить индейцев, разбойников и этих самых марстонцев, кем бы они ни были. Когда Пит Рэйн предлагает заночевать всем вместе, мы с радостью соглашаемся. Джуно-Джейн помогает распрячь лошадей, а я готовлю похлебку из риса, окорока и фасоли. Пит Рэйн подстреливает кролика, и мы добавляем в еду еще и мясо. Мисси сидит и безучастно глядит на огонь.　

— А что с ним случилось? — спрашивает Пит, кивнув на мисси, пока все ужинают, а я кормлю ее с ложечки, потому что руками похлебку не поешь.

— Не знаем, — говорю я, что, по сути, недалеко от правды. — На него напали какие-то проходимцы, и с тех пор он никак не придет в себя.　

— Бедняжка, — вздыхает Пит и, вычистив свою тарелку песком, опускает в ведро с чистой водой, чтобы ополоснуть, а потом валится на спину и смотрит на звезды. Тут они куда крупнее и ярче, чем дома. Да и небо шире. Оно простирается над головой от одного конца света до другого.　

Пит молчит, а я рассказываю ему про свои синие бусины, про родню и спрашиваю, не знаком ли он с ней. Но он заверяет, что нет. А потом Джуно-Джейн рассказывает ему про объявления о пропавших родственниках и друзьях, и он принимается выспрашивать у нее все подробности. Она достает газеты и придвигается ближе к огню. Я сажусь рядом, и когда Джуно-Джейн начинает читать, она скользит пальцем по строкам, чтобы мне было проще следить. Ни одно имя Пит не узнает, но зато говорит:　

— А я вот не знаю, где моя сестра. Охотники за рабами украли ее, а матушку убили, пока мы с папой ходили на дикого зверя. Это было в тысяча восемьсот пятьдесят втором. Уж и не надеюсь, что смогу найти сестренку и что она меня вообще помнит, но можете записать ее имя в свой список. Я дам вам пятьдесят центов, чтобы мое письмо напечатали в газете «Христианский Юго-Запад», а заодно и почтовую пересылку оплачу, чтобы вы отправили письмо, пока будете в Форт-Уэрте. Сам я там засиживаться не стану. Недаром в народе это место прозвали Адским котлом.　

Джуно-Джейн обещает исполнить его просьбу, но вместо бумаг достает счетную книгу, которую она прихватила из конторы стряпчего, и открывает ее.　

— Бумагу мы всю уже исписали, — поясняет она — А тут полно места.　

— Буду очень признателен, — говорит Пит. Он закинул руки за голову и глядит в ночное небо, на котором то тут, то там появляется сияющий след летящего ангела. — Ее звали Амали. Амали Огаст Рэйн. Правда, тогда она была до того маленькой, что еще не могла его толком выговорить, и вряд ли оставила это имя.　

Джуно-Джейн делает в книге первую запись, диктуя самой себе:　

— «Амали Огаст Рэйн, сестра Пита Рэйна из Уэзерфорда, Техас. Пропала на индейской территории в сентябре тысяча восемьсот пятьдесят второго года в возрасте трех лет», — слова она выговаривает размеренно, по буквам, и, прежде чем каждая из них появляется на бумаге, я стараюсь угадать, как она будет выглядеть. Несколько раз мне это удается.　

В ту ночь я все думаю об алфавите и буквах и, подняв палец, вырисовываю их на фоне темного неба, соединяя звездочки друг с другом:　

«А» — это Амали… «Р» — это Рэйн… «Т» — Техас. «X» — Ханни.　

Так я и рисую, пока уставшая рука не падает на грудь, а глаза сами собой не закрываются.　

Проснувшись утром, я приподнимаюсь со своего покрывала и вижу в утреннем полумраке пастуший посох, воткнутый в землю, и висящую на нем лампу, а под ними — Джуно-Джейн. Она сидит, скрестив ноги и положив на них счетную книгу. Рядом торчит рукоять ножа, воткнутого в землю, а карандаш в пальцах Джуно-Джейн стал до того коротким, что его теперь едва можно удержать. Глаза у нее уставшие и красные.

— И ты вот так всю ночь просидела? — спрашиваю я. Она даже одеяло свое не расстелила.　

— Ну да… — едва слышно шепчет она, не желая будить Пита с мисси.　

— И что же ты делала? Писала то письмо, которое Пит просил отправить в Форт-Уэрте? — спрашиваю я, подползая к ней поближе.　

— Не только, — она показывает мне книжку и начинает перелистывать ее страницы, чтобы мне было лучше видно, и я замечаю, что они все исписаны. — Я переписала имена, — поясняет она, а я изумленно разглядываю ее работу. — Теперь их можно искать по первой букве фамилии, — она раскрывает страничку с буквой «Р», которую я уже знаю, и прочитывает первое имя — Амали Огаст Рэйн.　

Я сажусь рядом и принимаюсь листать страницы.　

— Давай назовем ее «Книга пропавших друзей», — предлагаю я шепотом.　

— Давай, — соглашается Джуно-Джейн и протягивает мне вырванный листок бумаги, тоже исписанный карандашом. — Это письмо для Пита, — поясняет она.　

И тут меня посещает идея. И хотя нам пора бы разжечь костер, чтобы приготовить завтрак, я растягиваюсь на траве рядом с Джуно-Джейн:　

— Давай ты вырвешь из книжки еще одну страничку и напишешь письмо для меня, пока у нас еще остался карандаш? Я тоже хочу письмо о моих близких… в раздел «Пропавшие друзья»…　

Она вскидывает бровь и удивленно смотрит на меня.