Голоса потерянных друзей

Джуно-Джейн привязывает лошадь к коляске, но так и остается на улице. Под порывами ветра подол ее бело-синего платья и белые нижние юбки липнут к худеньким лодыжкам. Она скрещивает руки на груди и морщит нос, точно уловив нестерпимую вонь.　

— А что это такое тебя попросили привезти? Откуда мне знать: может, ты подкупила мистера Уошберна, чтобы он обставил все так, как выгодно тебе?　

— Мистеру Уошберну ничего от меня не нужно. Сама посуди: вон какими богатствами он владеет! — мисси обводит рукой высокое здание, реку, плещущуюся рядом. — Разумеется, в партнерстве с папой. Мне бы, конечно, было бы куда как удобнее переговорить с мистером Уошберном с глазу на глаз, но тогда тебе пришлось бы поверить на слово мне и всем тем сведениям, которые я бы тебе пересказала. И если бы выяснилось, что у мистера Уошберна и впрямь хранится единственная копия отцовских документов, я могла бы ее сжечь прямо в конторе, и ты никогда бы об этом не узнала. Но, полагаю, ты хочешь присутствовать лично, а не допрашивать меня после. Если сейчас же не войдешь внутрь, тебе придется мне поверить на слово.　

Джуно-Джейн вытягивает руки вдоль тела. Сжимает кулаки:

— Да я скорее змеюке подколодной поверю, чем тебе!　

— Ну я так и думала, — заключает мисси и протягивает Джуно-Джейн ладонь. — Тогда пойдем туда. Вместе.

Джуно-Джейн пулей проскакивает мимо протянутой руки, взбегает по ступенькам, заходит в дверь. Последнее, что я вижу, — это длинная черная волна ее волос.　

— Присматривай за лошадьми, кучер. Если с ними что-то случится, отделаю тебя так, что мало не покажется, — бросает мне мисси Лавиния и тоже исчезает за дверью, которая со стуком захлопывается. Я слышу, как за ней задвигают засов.　

Я покрепче привязываю лошадь Джуно-Джейн, а потом чуть-чуть ослабляю уздечку и ремешок, упирающийся Искорке в живот. Затем я прячусь в тени у стены, забираюсь в пустую бочку из-под сахара, лежащую на боку, откидываю голову назад и закрываю глаза.　

Долгая ночь, проведенная почти без сна, тут же напоминает о себе, и я не замечаю, как засыпаю.　

Мне снится двор работорговца. А перевернутая бочка превращается в деревянный домик, где меня опять отнимают у матушки.

Потерянные друзья

Уважаемая редакция/ Умоляю вас разместить в своей бесценной газете еще одно объявление о поиске моего брата, Кальвина Элстона. Мы разлучились в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году, когда он ушел вместе с полком федеральных войск. В последний раз о нем приходили вести из города Шривпорт, Техас. Если кто-нибудь знает о нем, напишите, пожалуйста, в город Костюшко, Миссисипи.　

Д. Д. Элстон

(Из раздела «Пропавшие друзья» газеты «Христианский Юго-Запад», 18 декабря, 1879)

Глава шестая

Бенни Сильва. Огастин, Луизиана, 1987

Когда я возвращаюсь домой, дождь наконец прекращается. Осторожно ступая по скользкой от влаги земле, я прохожу мимо статуи святого и поднимаюсь по ступенькам. Мне никак не удается отделаться от чувства вины за то, что мой звонок тетушке Ладжуны, ради которого пришлось зайти в пустующую школу, получился слишком уж эмоциональным. Тетя Сардж, которую, как я теперь выяснила, на самом деле зовут Донна Элстон, теперь, чего доброго, считает меня истеричкой. Но в свою защиту могу сказать, что во время того звонка дождь так сильно хлестал по школьным окнам, что за ними ничего толком не было видно, и я с ужасом воображала, какой водопад, должно быть, стекает с крыши дома и что он наверняка вот-вот переполнит мой импровизированный резервуар.　

Тетя Сардж, к ее чести, оказалась человеком слова и приехала почти одновременно со мной. Мы вместе заходим в дом, проверяем кастрюлю, а потом несем ее на крыльцо, чтобы выплеснуть воду, и только после этого обмениваемся приветствиями.　

— Да уж, проблемка тут у вас, — деловито замечает тетя Сардж — крепко сбитая афроамериканка с выправкой то ли военного, то ли фитнес-тренера и лицом, на котором отчетливо читается: «Даже не вздумай со мной шутить». — Могу приехать завтра и все починить.　

— Завтра? — переспрашиваю я. — Мне бы хотелось со всем закончить сегодня. Пока дождь опять не начался.　

— Завтра днем, — отвечает она. — Раньше никак.　

А потом она рассказывает, что присматривает за детьми одной своей родственницы и поэтому освободится не раньше завтрашнего дня. Сейчас она их оставила с соседкой, чтобы только посмотреть, что у меня случилось.　

Я предлагаю самой посидеть с детьми — даже привезти их ко мне домой, чтобы они тут побыли, пока Сардж будет чинить крышу.