Голоса прошлого

   Я сходила с ума: мне казалось, будто произошёл быстрый, болезненный, пространственно– временной сдвиг, пославший меня нынешнюю на год назад, обратно в Клинику– Девять, на верфи Менлиссари… Вот только Артёма рядом не было почему– то. В какой– то момент я даже начала искать его, схватилась за коммуникатор, листала список контактов и не находила нужного имени, а потом резко, рывком, вспомнила и осознала: это не Менлиссари, это Кларенс, и Артёма здесь нет, его вообще нет. То есть, где– то в Федерации он есть, но без меня. Не придёт и не спасёт, нечего даже надеяться…

   Начали поступать первые раненые. Обморожения и ожоги, в основном. И означало это, что враг уже на станции. В космических сражениях раненых не бывает. Там ты или выживаешь и бьёшься дальше или сразу дохнешь, получив в корму ракету, плазменный залп или гравитационный вихрь.

   Телепаты Кларенса, кстати, инфополе держали крепко, не позволяя врагу его обрушить. Это вам не Менлиссари, это пространственный узел, пересадочная станция, семнадцать миллионов человек единомоментно: обслуживающий персонал, местные жители, станционеры, как они сами себя называли, приглашённые специалисты, студенты, транзитные пассажиры…

   – Что– то я пропустила, – сказала я в перерыве. – Нам предлагали сдаться? Или в этот раз забыли?

   – Предлагали, – отозвалась Ане, как– то странно поглядывая на меня.

   В дежурке пошли разговоры:

   – Потребовали выдать администрацию Кларенса и по индивидуальному списку… тогда, мол, штурма не будет.

   – Какие прыткие!

   – Хер им. Облезут.

   – Энн, – сказала Ане напряжённо, – в том списке твоя фамилия…

   – Ага, – и почему я не удивилась? Следовало ожидать.

   – С чего бы?

   – Влюбился он в меня, – мрачно сказала я. – Прямо с первого взгляда. Явился… руку и сердце просить.

   Все грохнули, посыпались непристойные предположения. Нечеловеческое напряжение искало выход в грубых шутках и смехе; страх немного отступил, хотя коленки противно подрагивали.

   – Да нет, друзья, лантаргу на самом деле до звезды, – объяснила я. – Это всё Шокквальскирп лиданум. Она…

   И вот здесь меня накрыло психом. Я орала, что убью гадов, а потом кричала, что застрелюсь сама, и что вообще… Стыдно вспомнить, в общем. Еле успокоили. И тогда я рассказала о Соппате. Об исследовательском центре Шаттирема ак– лидана, о том, как он пытался постичь наши паранормы посредством экспериментов над пленными детьми, и что у него из этого вышло, и как он получил своё на допросе у телепатов адмирала Гартмана. И что теперь эстафету подхватила его дочурка, очаровательная барышня с полным набором сволочных качеств, которой обрыдло таскаться по передовой с военным флотом и захотелось возродить папашин центр с собой, любимой, во главе, где– нибудь на приличной планете голубого ряда.

   Рассказ произвёл впечатление. Святая невинность, коллеги ничего не знали о Соппате! Может быть, я выболтала секретную информацию, не знаю. Но наверняка же в свободном доступе лежало хоть что– то. Хотя бы краткая справка! Иначе телепаты бы мне язык узлом завязали: ничего не удалось бы шлёпнуть вслух по этой теме никогда.

    Смех смехом, но плакать пришлось уже очень скоро.

   … Я упрямо таскала с собой оба плазмогана, ничего, есть не просят. И в этот раз шла по коридору к операционным с ними. Внутрь, конечно, их не возьмёшь, но хоть у двери положить. Не мне, кому другому пригодятся, если вдруг что. Ане торопилась следом. И тут… то ли свет моргнул, то ли в воздухе что– то дрогнуло, но, скорее, снова сработало паранормальное гиперзнание: я дёрнула Ане, заставив её надеть маску– респиратор, и сама сделала то же. Стандартная процедура перед штурмом отсека космической станции или корабля, – газовая атака. Так хрен же вам, дорогие друзья по разуму! Не на тех напали.

   Я начала стрелять сразу же, из «точки», она намного мощнее «шороха», но в ней было всего двадцать зарядов, устаревшая модификация, что вы хотите. Безумие захлёстывало волнами. Как в тире, на психодинамической тренировке… Страшные фигуры из моих кошмарных снов начали падать: одна, вторая… Есть!

   Но их было слишком много. Пёрли напролом, перешагивая через павших товарищей. У них кассета с моим эго– образом, поняла я. Им приказано взять меня живой. А Ане они просто пристрелят, она им не нужна. Гады! Гады, гады, гады!

   На меня внезапно упала страшная тяжесть. По ощущениям это было именно так: словно гигантская железная плита придавила. Я ещё успела увидеть, как прыгнул к лицу пол. Вспышкой темноты пришло беспамятство.

   Очнулась я от тихих всхлипываний. Это плакала Ане, я узнала её. Я полежала немного, пытаясь осознать, почему она плачет. Потом вспомнила, и резко села, в голове сразу же зазвенело болью, рот наполнился омерзительным металлическим вкусом. Я отёрла губы ладонью. Кровь…

   – Энн, – сказала Ане торопливо, – Энн, ты только не…