Голоса прошлого

   – Привык к лёгким победам, – насмехалась я, – привык над слабыми куражиться. Ну, каково теперь иметь дело с сильными? Радостно? Весело? Нравится?

   Он оскалился. Того и гляди, снова прыгнет. Упрямец, однако. Где– то в глубине души холодной гадюкой шевельнулась жалость. Я вспомнила Алеську, вспомнила подсмотренную в его же памяти охоту на выживших людей Враны, и тщательно, беспощадно размазала эту жалость в ноль.

   – 'Есть раппорт!', – отозвалась в моём сознании Ванесса. – 'Поехали...'

   – А скажи– ка, друг, – доброжелательно произнесла я, ловя его взгляд. – когда ты в последний раз со своим знаменитым прадедом разговаривал?..

   Ключик оказался простым, но ёмким. Три года назад, когда возмездием от Федерации ещё не пахло, мальчик Немелхари проходил стажировку на одной из защитных станций под командованием своего прадеда, которого он, кстати, обожал и перед которым преклонялся. Цепкая память подростка сохранила рисунок созвездий в локальном космосе станции. Разговор, отмеченный удивлением, показал совсем другой рисунок. Именно этому мальчишка и удивился, хотя прадеду не сказал ни слова. Почему звёзды в обзорном окне расположены иначе, чем раньше. Куда и зачем уплыла из своей зоны контроля станция? Разве ей не положено оставаться стационарным узлом в защитной сети вокруг планеты?!

   Вот так и был вычислен главный пространственно– временной схрон – по звёздам. Оставалось только нанести упреждающий удар.

***

Я велела отвести мальчишку обратно, в зону для интернированных. Сама пошла следом, хотелось проследить, чтобы «герой» не выкинул по дороге какого– нибудь номера. Не то, чтобы он смог бы причинить серьёзный вред вооружённому конвоиру в полуброне… Просто мне показалось, что так будет правильно.

   На самом деле возвращаться в казармы не очень хотелось. Там я непременно встречу Патоку, а Патока непременно нарвётся на драку, и получится у нас с нею мерзкий, свинский безобразный мордобой с переходом на личности. Мордобоя не избежать всё равно, но хоть на немного оттянуть неприятный момент…

   Где– то на полдороге мы повстречали Бориса Хмельнёва. Тепло инфосферы, сопровождавшее меня повсюду, мгновенно собралось в настороженное внимание. У Хмельнёва было такое лицо… Мёртвый бы испугался. Я поняла, что поступила правильно, решив проводить пленного лично. Защитить от телепата может только другой телепат, аксиома. А на всей базе телепатическая паранорма на данный момент была только у меня.

   Как Хмельнёв пережил обрыв планетарной инфосферы, будучи на первом ранге, я не знаю и даже не берусь гадать. Но что у него именно из– за этого не все дома в голове можно смело брать за стопроцентный факт. И что он опасен как никто другой, тоже.

   – Радуйся, поганец, – сказал Хмельнёв мальчишке. – Ты убил мою дочь…

   – И тебя убью, можешь не сомневаться!– злобно окрысился Немелхари Шокквалем.

   Ярость и отчаянная храбрость… искренние благородные чувства, но они разрушают естественный ментальный барьер с гарантией. Особенно после недавней эмоциональной раскачки на допросе.

   – Он не будет радоваться, Борис Игнатьевич, – мирно сказала я. – Он сейчас будет плакать. Только что корабль класса «сильфида» ударил по пространственно– временному схрону, где находилась пересадочная станция, поддерживавшая гипертуннели между нашей локалью и пространством клана Шокквальми. И не стало возле Враны ни схрона, ни станции… Остальные каверны сколько– нибудь серьёзной угрозы не представляют. Так что надежды врага вернуть контроль над вашей планетой умерли.

   – Хотите сказать, комадар Ламберт, что можно начинать восстанавливать Обручи? – недоверчиво переспросил Хмельнёв.

   – Да. Вы можете начинать восстанавливать. И Обручи, и другие города…

   – Это неправда!– закричал Немелхари, – Неправда. Это невозможно. Невозможно!

   – Ты что, дружок? – ласково спросила я. – Это же «сильфида»! Не слыхал? Сочувствую. А координаты схрона ты мне сам недавно помог из своей памяти вытащить. Когда с ножом бросался. Мы узнали главное, где точно искать. Спасибо тебе за это. Остальное дело техники…

   – Ненавижу, – горько сказал мальчишка. – Ненавижу! И я вас ещё встречу, обоих. Я…

   – Да лучше бы не встречал, – искренне сказала я, кивая конвоиру. – А там как сложится…

   – Ненавижу вас!– крикнул он ещё раз и получил тычок стволом между лопаток:

   – Давай топай. Не задерживай…

   Я обернула руку полем психокинетической защиты: к высшему телепату, находящемуся в сильном раздрае чувств, можно прикоснуться только щипцами. И крепко взяла Бориса Игнатьевича под локоть:

   – Пойдёмте. Прогуляемся…

   Прогуляться мы пошли в противоположную сторону, ясное дело. Чтобы Хмельнёв перестал видеть мальчишку, слышать его и ощущать. Всё ему легче будет… И ему и нам с Ванессой.

   – Нам понятны ваши чувства, – сказала я через несколько шагов. – Но, пожалуйста, держите себя в руках, Борис Игнатьевич. Война – для вас!– окончилась. А в мирное время права нетелепатов требуется соблюдать неукоснительно…