«Голоса снизу»: дискурсы сельской повседневности

Иван Григорьевич, средний брат, – он является связующим звеном между мной и Сергеем, старшим братом. Почему? А потому, что Сережа прожил неудачную жизнь. У него третья жена, и он относится к детям, к внукам со «второй позиции». Ну, как-то прохладно. Пойми, у него есть две свои дочери, но они выросли без него, он их не касался. Он не участвовал в их воспитании, только алименты платил. У второй его жены были свои дети, уже большие, две девочки. У третьей жены вообще нет детей, и он живет с ней уже лет пятнадцать-шестнадцать. И у него, у Сергея, нету тяги к детям, открытости и любви к детям. А средний брат, Иван, прошел все. Он женился еще до армии. Потому что мать была больная. И у него дети появились первее, чем у самого старшего брата. И у него у первого внуки появились. Его внук уже заканчивает институт. Я, знаешь, Сергея никогда не называл «Григорьевич»^[38]. Никогда! Хотя по положению его я иногда и мог бы его так называть. Скажем, в обществе незнакомых людей я бы мог не просто сказать ему: «Привет, братишка!», а сказать: «Григорьевич, здравствуй!» Я ему всегда говорю: «Сережа». А Ванька до такой степени в авторитет вошел, что я даже на работе говорю про него: «Хлопцы, а где Григорьевич». И люди, которые глядят со стороны, всегда думают, что Ванька старшее, чем Сергей. Почетней. И эту репутацию он себе как раз и обеспечил тем, что он прочнее в жизнь врос, чем Сергей. Он раньше в жизнь врос, чем Серега. Он более ветвистые отростки в жизнь пустил. А Сергей получается вроде как одиночка. Изолированный. Хотя по его старшинству мы с Ванькой обязаны его слушаться, и слушаемся на деле-то. И поэтому старший брат Сергей ревновал Ваньку. А Ванька отвечал на это: «У меня, мол, уже внуки бегают, им восемь лет, а у тебя детям восемь лет».

А если рассказать по отдельности про Ивана и про Сергея, какие отношения у меня с каждым, так это каждый год по-разному. Они для меня одинаковые. Хотя я к ним и по-разному отношусь. И эти отношения, про которые ты пытаешь, тоже развивались по-разному. Когда Ванька работал на машине, он мне помогал строиться. На 70 процентов он мне помогал. Он возил гравий, цемент, глину. Только попрошу – он сразу везет. Было бы чем рассчитаться. (Выразительно щелкает по горлу, намекая на форму расчета. – В.В.) У него друзья, пять-шесть машин. «Давайте, хлопцы, братишке завезем стройматериалов, а потом посидим, выпьем-закусим…» А Сережа работал токарем экстра-класса. И если поломается ось на мотоцикле или какой-нибудь болтик отлетит, то я обращался к нему. И он мне делал это. Но главное вот что. Ванька сходу врос корнями в жизнь, а Сережка бегал и не мог себе найти пристанища, – вот из-за этого я к Ваньке с более серьезными вопросами обращался. «Ваня, помоги найти то-то, Ваня, помоги достать то-то…» А Сергей работал на таком производстве, которое позволяло ему мне болт привезти. Но где он мог бы мне что-то серьезное достать, когда он сам только-только на курьи ноги встал? И то – шатаясь. Вот в чем соль. С одной стороны, Сергея жалко было, по-человечески, что он себе никак не может найти стабильную долю. Но Ванька – человек более крутого замеса. И отец мой часто обращался к Ваньке и спрашивал: «Ваня, а как ты этот вопрос понимаешь, и что ты думаешь?..» Советовался. Уважал. А если Сергей приезжает, то батька пенял ему: «Туды твою мать, – когда ж ты, Сережка, за ум возьмешься?!» А я ж меньший был, я только молча слухал их разговоры, и они во мне накрепко оставались. И теперь, со своей жизненной колокольни, будучи взрослым, я их как расцениваю? Они сейчас оба на пенсии. У них положение материальное почти одинаковое. Хотя у Сергея оно чуть-чуть выше. Почему? А потому что у Ивана внук институт заканчивает, и если у Ивана заводится лишняя копейка, то все это на внука идет. Также ж и у меня. А Сережке некому деньги направлять. Его никто не доит. Сережка нутрий продал, и у него гроши есть. И если Ваньке надо, он идет до Сергея: «Брат, помоги, рублей 500–600 надо мне на запчасти…»