Голоса советских окраин. Жизнь южных мигрантов в Ленинграде и Москве

Арьян Ширинов, который был студентом в Ленинграде в 1980-е гг., также подчеркивал влияние последовательной государственной политики и дискурса дружбы народов. «Государственная политика действовала на народы: везде и всегда мы видели лозунги, мы слышали их по радио и по телевидению, что мы всегда были единым Советским Союзом, что мы – братья»[344]. Ширинов и другие мигранты приводили конкретные примеры работающего принципа дружбы народов в эпоху Брежнева: «Мы все строили вместе. В СССР была сильная идеология, идеология интернационализма. Если в Ташкенте произошло землетрясение – значит, весь Советский Союз отстраивал город»[345]. Идея общей судьбы слышится за словами Мээрим Калиловой, когда она говорит о дружбе народов, о тех возможностях, которые она давала, и о собственном опыте работы уличной торговкой в Москве начале 1980-х гг.:

Русские – дружелюбный народ. <…> Я думаю, Советский Союз дал многим людям различных национальностей возможность работать, жить и получить хорошее образование. Это очень важный факт, необходимо его учитывать, ведь благодаря этому возникла крепкая дружба между разными национальностями[346].

В этих рассказах эмоциональные связи и повседневные взаимодействия различных людей переплетены с идеальными или, по крайней мере, идеализированными представлениями о дружбе народов, которые связывали переселенцев и сообщество принимающего города. В воспоминаниях мигрантов представления о дружбе народов связаны с их личными дружескими отношениями, завязавшимися во время их пребывания в Ленинграде и Москве. Джумабой Эсоев на вопрос о дружбе народов рассказал свою историю: он, таджик, подружился с русским и осетином во время проживания в рабочем общежитии. Они так сблизились, что на работе их называли «тремя мушкетерами»[347]. Дружба народов символизировала для него не только равноправие, но и теплые отношения. Мигранты могли выбрать, с кем им дружить, исходя из индивидуальных качеств и характера человека, ведь люди любого происхождения уже были близки между собой. А Шухрат Икрамов в Москве конца 1980-х гг. видел в многонациональной дружбе скорее расчет. Соседи по общежитию стремились расширить сети своих связей, чтобы потом иметь возможность обратиться за помощью в карьерном продвижении в разных регионах СССР. Особенно это касается эпохи перестройки, когда возникла экономическая неопределенность[348].

Эмоциональные реакции в устных рассказах отражали веру мигрантов в дружбу народов как основную советскую доктрину и фундаментальное выражение советских ценностей. Этот принцип также был отправной точкой для их самоидентификации и влиял на характер отношений с людьми. Некоторые из наших респондентов называли дружбу в ряду прочих основных советских идеалов, о которых говорил и Юрчак: «равенство, общность, бескорыстие, альтруизм, дружба, мораль, безопасность, образование, работа, творчество [и] забота о будущем»[349]. Но кроме того, в этот список мигрантов входила свобода – ценность, которая обычно слабо ассоциируется с СССР. Мигранты чувствовали, что дружба народов способствует воплощению мечты об общественном прогрессе, о широких личных возможностях, пусть даже иногда они критиковали советское государство за имперские и даже тоталитарные стратегии.