Голоса за стеной

Андрюша прошелся вдоль книжных полок. «Как это люди насочиняли столько? — не в первый раз удивился он. — В них все разговаривают и задают уйму вопросов. А в конце становится ясно, что и почему».

За неделю у Андрюши обычно накапливались свои вопросы. Возникали они, как правило, вечером, когда он уже лежал в постели. Но не успевал подыскать на них ответы, потому что незаметно засыпал. А вопросы эти не задашь ни приятелям в школе, на классному руководителю Ивану Петровичу, ни даже родителям. Не потому, что Андрюша не доверял этим людям. Просто он не смог их точно сформулировать, они походили больше на ощущения, нежели на прямые вопросы. Действительно, почему, например, ему вот не захотелось поджигать чужие газеты, а Севке захотелось?.. Или: почему бабушка и папа об одном и том же, ясном для Андрюши, имеют разное мнение?.. Вот и у него со Светкой Шаргородской так же получается. Светка считает, что она права, Андрюша — что он. Разве так может быть?.. Но ведь так и есть в действительности. А вот — почему так?..

Хлопнула входная дверь, вернулась бабушка. Андрюша слышал, как она прошла в свою комнату.

Андрюша побежал на кухню, открыл дверь в кладовку. Там горел свет. Ну, дела!.. На полках стояли банки законсервированных перцев, огурцов и помидоров. На гвоздях висели золотые венки лука, несколько красных стручков горького перца, связка пахучих сушеных грибов. Стоял особый запах осени. Сквозь узкую вертикальную форточку-щель виднелся кусочек синего неба. Андрюша присел на маленькую скамеечку и задумался. Его душа требовала чего-то необычного, хотелось совершить что-нибудь интересное, но ничего не придумывалось.

В это время за стеной щелкнул выключатель, и свет в кладовке погас, отворилась дверь и просунулась голова бабушки.

— Ты что тут делаешь? — спросила она.

— Банку с гвоздями ищу, — ответил Андрюша.

— Зачем тебе?

— Линолеум на пороге задрался, — нашелся Андрюша. — Ты сама споткнулась там, чуть не упала. Прибить надо.

— Ну, прибей, прибей, хозяин мой маленький, — обрадовалась бабушка. — Только гляди, банку с огурцами не опрокинь, — голова ее исчезла, бабушка, видимо, забыла, что ей понадобилось в кладовке.

Щелкнул выключатель, зажегся свет. Это бабушка по привычке надавила клавишу. Андрюша улыбнулся. Он понял сейчас, почему лампочка оставалась зажженной на ночь, за что бабушка ругала всех. Но что поделаешь, — бабушке семьдесят два года, и ее бы очень обидело, укажи Андрюша или кто-либо другой из домашних на ее оплошность. Тем более этого не следовало сообщать при папе, решил Андрюша. Папа не удержится: использует этот факт в каком-нибудь очередном конфликте с бабушкой, что, конечно, испортит маме настроение.

И тут внезапно какая-то мысль словно обожгла Андрюшу, он заспешил к телефону и набрал Севкин номер.

— Что делаешь? — спросил Андрюша, будто никакой размолвки между ними и не произошло.

— Задачка по алгебре не получается, — тоскливо ответил Севка. — Я ее и так и эдак, а с ответом не сходится. Слушай, а в ответах бывают опечатки?

— Все бывает… Еще и не такое. Выйти можешь? Есть дело.

— Какая-нибудь чепуха? — усомнился Севка.

— Не, честно.

— Мать не пустит.

— Придумай что-нибудь. Задачку я тебе объясню.

— Попробую. Подожди у телефона…

После уговоров и обещаний Севка отпросился у матери на часок. Он прибежал к Андрюше запыхавшийся, потому что в этот «часок» входило и время на дорогу в оба конца.

— Что за дело? — спросил Севка.

Андрюша рассказал ему, что кто-то зажигает по ночам свет в кладовке. О бабушкиных промахах он, конечно, умолчал.

— Идем глянем, — решительно сказал Севка. — Может, проводка не в порядке, где-нибудь замыкает?

Андрюша отверг это предположение, да и сам Севка убедился, что выключатель и провода в порядке. Он посмотрел на форточку-щель.

— В нее тощий кот едва пролезет, — сказал Севка. — А может, кто-нибудь из домашних по забывчивости?..

— Нет, — сказал Андрюша.

Севка оглядел полки, вышел на кухню и устроился на табурете.

Прошло несколько минут. Андрюша из кладовки не появлялся. Подождав еще немного, Севка заглянул туда и увидел друга сидящим на корточках и произносящим какие-то слова.

— Ты чего? — удивился Севка.

— Тише, не мешай, — Андрюша приложил палец к губам. — Не видишь, что ли?

— Что?

— В углу под полкой.

— Ничего не вижу. Что там?

— Он.

— Кто?

— С которым я разговариваю. Ты что, и голоса его не слышишь?

— Нет… — опешил Севка.

Он все еще всматривался в угол под полкой, но ничего не обнаружил. До него доносились лишь вопросы, которые Андрюша задавал кому-то. Судя по всему, разговор происходил серьезный.

Ошеломленный, Севка притих. Заметив это, Андрюша повеселел и, уже не обращая внимания на друга, продолжал разговор.

— Как вас зовут? — спросил Андрюша.

— У меня нет имени, — последовал ответ.

— Как же можно без имени? — удивился Андрей. — Даже у Карлсона, который жил на крыше, и то было имя. Не могу же я звать вас карликом.