Голоса за стеной

— Пожалуй… Я бы даже обиделся. Потому что это внешний признак. А по внешним признакам ни о ком судить нельзя. Это часто приводит к роковым ошибкам… Мы совершим с вами необычайное, как в сказке, путешествие. Разумеется, необычайное для вас. Поэтому можете, как в сказке, сами придумать мне какое-нибудь имя. Впрочем, можем все это решить проще. Какой месяц вы любите больше всего?

— Май, — подумав, ответил Андрюша.

— Почему?

— Весна, уже тепло, и мы начинаем играть в футбол на школьном дворе.

— Вот и зовите меня Май…

Андрюше показалось, что голос Мая, интонации и многие слова напоминают ему отцовские. Поразмыслив, он не нашел в этом ничего предосудительного и спросил:

— А почему вы обращаетесь ко мне на «вы»? Я ведь еще школьник.

— Потому что я имею в виду не только вас. Вы, так сказать, представитель множественного числа. Имея дело с вами, я одновременно общаюсь с сотнями других ребят, — на этот раз голос Мая стал тоньше, он был похож на голос Андрюшиной мамы, которая у себя в школе к ученикам девятых и десятых классов обращалась на «вы». Это удивляло и смешило Андрюшу.

— Когда же мы отправимся в путешествие? — спросил Андрюша и оглянулся на Севку. Тот все еще недоуменно хлопал глазами.

— В ноль часов минус два, плюс четыре, плюс семь и так далее, — сказал Май и выжидательно посмотрел на Андрюшу.

Андрюша задумался. Фраза Мая напоминала ему задачку из журнала «Веселая география». Ее однажды на урок принесла Евдокия Захаровна, преподававшая у них географию.

— Я же вам объяснил, что одновременно общаюсь со многими ребятами, — сказал Май. — Скажем, в Москве ноль часов. Но кто-то живет в Варшаве, Свердловске, Хабаровске и других городах земли. Разве вы не знаете о существовании поясного времени? — спросил Май так, как спросила тогда Евдокия Захаровна.

— Знаю! — засмеялся Андрюша.

— Какие еще будут вопросы? — обратился к нему Май.

— Вы-то пролезете в эту форточку, а как же я? Она очень узенькая, я даже голову сюда не просуну.

— Это относительное понятие — «широкое — узкое». Что-то же для вас является широким, а для кого-то узким. Вы помните Гулливера? Как по-разному выглядел перед ним мир в стране лилипутов и в стране великанов. Но вам нет необходимости уменьшаться в размерах. Достаточно стать на табуретку, глянуть в форточку и увидеть, как огромно небо, и вы почувствуете себя за пределами кладовки, — на этот раз Май будто повторял слова учительницы литературы Клавдии Федоровны.

Ответы Мая внушали доверие и какие-то надежды. Правда, оставались некоторые сомнения, но Андрюша побоялся выяснять, чтобы не выглядеть невеждой. Он решил, что еще представится случай кое-что уточнить у отца или у мамы. Однако имелся один вопрос, который очень хотелось задать, но Андрюша не был уверен, что Май сможет ответить, а ставить его в неловкое положение не хотелось. Дело касалось локаторов, их возможностей, о которых он однажды беседовал с отцом. В частности, могут ли они улавливать на своих экранах тайные мысли.

И все же Андрюша не удержался:

— У меня еще один вопрос, — обратился он к Маю. — Если во время путешествия мы будем пересекать границы государств, нас могут обнаружить локаторы?

— Нам не придется пересекать границы, потому что они будут в нас самих, в нашем представлении. Это во-первых. Во-вторых, меня вообще нельзя засечь, поскольку я не материален, то есть в известном смысле вымысел, фантазия. Каждому человеку я вижусь иным. Таким, каким вы меня видите, я существую лишь для вас, потому что не существую вообще… А теперь прощайте. Встретимся здесь же в ноль часов московского времени…

Вскоре Андрюша и Севка сидели на кухне. Андрюша подробно передал приятелю разговор с Маем.

— Так ты думаешь, это он зажигает свет в кладовке? — спросил Севка, все еще недоверчиво глядя на Андрюшу.

— Кто же еще?

— А почему же я слышал только твои вопросы и не видел его самого? — Севка сощурил глаз.

— Потому, что ты не верил, что такое может быть, — нашелся Андрюша. — Если и дальше будешь сомневаться, то никогда вообще не увидишь и не услышишь его… Как хочешь, а я отправлюсь с ним, — твердо сказал Андрюша и осторожно глянул на Севку.

— Ладно, — вздохнул Севка, подавляя в себе последние колебания. — Всякое бывает. Я согласен, — решился он, вспомнив, что постоянные заносчивые сомнения уже не раз подводили его, а тут подвернулся такой необычный случай! Стоило ли рисковать — отнекиваться только потому, что считал Андрюшу невероятным фантазером…

— Значит, в двадцать три пятьдесят пять жду тебя у нашего подъезда. Не опоздай, смотри!

— По рукам! Все остальное — мухи! — весело сказал Севка и двинулся домой.

Поздно вечером, когда телевизор уже был выключен, Андрюша ушел к себе в комнату. В верхнем ящике письменного стола он нашел свою заветную тетрадь — словарик, придуманный отцом. Андрюша записывал в нее все незнакомые слова, какие слышал или встречал в книгах, затем брал соответствующий том Большой Советской Энциклопедии, отыскивал эти слова и узнавал их значение. Со временем Андрюша так привык к своему словарику, что обходиться без него уже не мог.