Голосуйте за Берюрье!

Это важная деталь, понимаете, мои козочки? Предположим, что Ляндоффе стало плохо, и выхлопные газы отправили его ко Всевышнему. Свет в этом случае продолжал бы гореть! Но, поскольку он был погашен, это значит, что кто-то его погасил, улавливаете? Это важная, даже капитальная, деталь, как сказал бы Карл Маркс. Ибо этот кто-то, о котором я вам толкую, только и мог быть убийцей! Он прятался в гараже. Когда Ляндоффе оказался там один, он вышел из укрытия и пристукнул его. Потом погасил свет и скрылся. Что и требовалось доказать!

– Послушайте, Мартине, вы мне сказали, что по возвращении с собрания осмотрели здесь все?

– Да, господин комиссар.

– Вы уверены, что здесь никто не прятался?

Он удерживается от пожатия плечами, но его лопатки единодушно голосуют в пользу утвердительного ответа.

– Это невозможно. Здесь только несколько канистр с маслом и поливочный шланг. Где ему было спрятаться?

– А если прямо в машине Ляндоффе?

– Этого тоже нельзя представить, господин комиссар. Выходя с собрани, Ляндоффе нес в руках сверток афиш. Я сам его положил на заднее сиденье. Потом он до самого дома нигде не останавливался.

– За исключением того, чтобы открыть вам дверь в дом. Предположим, что кто-то ждал за зеленой изгородью и в этот короткий промежуток времени... Ляндоффе выходит из машины, чтобы вам открыть, и этот кто-то вскакивает в это время на заднее сиденье...

Но Мартине продолжает отрицательно качать головой.

– Нет. Конечно, он пошел открывать нам дверь дома, но, пока он впускал Мирадора, я отпирал ворота гаража. Машина стояла как раз на углу дома. В ночной тишине я бы услышал, как открывается и закрывается дверца. И даже... Немыслимо, чтобы убийца проделал все эти трюки за несколько секунд и в нескольких метрах от полицейских, приставленных охранять жертву!

И он умолкает, довольный тем, что опроверг мои сомни тельные предположения, негодник!

– Где вы обнаружили труп, когда взломали дверь?

– Между машиной и стеной гаража.

– Воспроизведите мне возможно точнее, в каком положении он находился.

Он согласно кивает, открывает переднюю дверцу машины, становится на корточки и принимает очень странную позу – зад на полу автомобиля, а голова упирается в нижнюю часть стены.

Я показываю на сверток афиш, который лежит на полу недалеко от псевдотрупа.

– Афиши находились здесь?

– Мы к ним не прикасались.

Я собираюсь продолжить воссоздание картины убийства, но неожиданный приход двух странных типов мешает этому. Пришедшие во всю глотку распевают «Чесальщиков». Очаровательнейший из когда-либо существовавших дуэт – Берюрье и Морбле! Бас, именуемый благородным, и чистый, как труба, баритон. Если каждый из них не осушил по две бутылки «Мюскаде», то мне остается лишь позвонить папе Павлу VI, чтобы попросить у него себе место старшего сержанта в его папской гвардии.

– Что я узнаю?! – громогласно вопрошает Берю, закончив последний куплет раньше своего напарника. – Прихлопнули последнего клиента? Где эти засранцы, которым была поручена его охрана? Я им покажу, как надо завязывать галстук!

– Успокойся, Берю! – угрюмо говорю я ему. – Похоже, ты уже набрался, как свинья. Его это задевает за живое.

– Я? – протестует он. – Спроси у моего друга, сколько мы выпили... Все равно, что муравей пописал.

– Точно, – подтверждает Морбле, сопровождая свое утверждение великолепной икоткой.

Я шепчу Толстяку:

– И надо же было тебе приводить сюда этого старикашку, чтобы он путался у нас под ногами, как будто у нас без него не хватает неприятностей...

Чувство дружбы у Берю отлито из сверхпрочного чугуна:

– Я запрещаю тебе называть Пополя старикашкой!

Он потрясает большим пальцем, верхняя часть которого достаточна, чтобы за ним спряталась морская черепаха.

– Это вот такой парень! Он не дурак! Дай ему возможность хоть чуть-чуть заняться следствием и ты увидишь!

Я возмущенно ору:

– Валите оба отсюда, пьянчуги, иначе я вас упрячу в тюрьму как самых отъявленных бродяг, какими вы в действительности и являетесь!

Его Величество понимает, что я не расположен терпеть его выходки. С чувством собственного достоинства он берет под руку унтер-офицера.

– Идем, Пополь, не будем путать божий дар с яичницей!

– Все они бездари и иже с ними, – убежденно подтверждает Морбле.

Уф! Бывают моменты, когда Толстый успокаивает нервы, но бывают и моменты, когда он их напрягает до предела!

Когда компания «Объединенные свиньи» (официально более известная как «Свиные ножки») ушла, я прошу показать мне труп. Меня ведут через дверь в глубине гаража на первый этаж. Труп покоится на брезенте в малой гостиной. Врач без пиджака сидит перед столиком в стиле Людовика XV. Он лихорадочно что-то пишет.

Я представляюсь, и он поднимает свою маленькую головку в виде чайника без крышки. Его нос напоминает загнутый краник, уши – ручки корзины, череп сверху совершенно плоский.

– Каковы ваши первые впечатления, доктор?

Он страдает небольшим тиком: временами его правый глаз подскакивает до середины черепа.