Голосуйте за Берюрье!

– Ну и что-с-с? По какому деду-с-с-с? – ворчит голос, подтверждая своим произношением, что он принадлежит местной национальной жандармерии.

– Говорит комиссар Сан-Антонио!

Секунда оцепенения, потом торопливый голос:

– А, превосходно! Весьма польщен! Садитесь, господин комиссар!

Его внезапное пробуждение сопровождается испугом.

– Скажите, сегодня сообщалось о каком-нибудь дорожном Происшествии вечером?

– Ни о каком, господин комиссар!

– Вы уверены?

– Абсолютно, мадемуазель!

Он опять засыпает, этот соня. Просто немыслимо!

– О'кэй, спасибо!

– Я полностью к вашим услугам, могу я вам предложить?..

Решительно, дело осложняется. Я внезапно вспоминаю, что советовал Тучному заглянуть по дороге к Матье Матье. Предположим, он так и сделал, а там случилось что-то непредвиденное. Фелиция, склонившись над перилами, тревожно спрашивает:

– Есть что-нибудь новое?

– Никакого несчастного случая сегодня, мама, не зарегистрировано. Я пойду немного пройдусь.

Прежде чем направиться к руинам садовника, я вытаскиваю из кобуры моего дружка «пиф-пафа» и кладу его рядом с собой на сиденье. Обогнув рощицу и выехав на грунтовую дорогу, ведущую к дому Матье Матье, я замечаю при лунном свете автомобиль Берю и с тяжелым сердцем мчусь к нему. Что случилось с Толстяком? Несомненно, что-то серьезное!

Со стороны водителя дверца открыта, и оттуда торчат две ноги. Я останавливаюсь и бегу туда сломя голову.

Тело Берю, точнее, его верхняя часть, неподвижно покоится на переднем сиденье. Нижняя часть его туловища свисает наружу. Мой Берю, мой Берю! Видно, его прихлопнули в тот момент, когда он собирался выйти из машины. Я склоняюсь над ним и кладу ему на лоб руку. Он еще теплый. Неожиданно раздается громкое чихание, и Тучный приподнимается, опираясь на локоть.

– А, вот и ты, наконец, в Господа-бога отца и сына... – взрывается он.

– Что с тобой случилось, золотко мое?

Толстяк более не сдерживается:

– Случилось то, что, если бы мне попался этот олух, который придумал ремни безопасности, он бы их у меня съел. Знаешь, что произошло? Я приехал сюда после того, как мы с тобой разошлись. Ладно! Машинально я вытаскиваю ключ от противоугонного устройства, открываю дверцу и собираюсь выйти. Ты следишь за моей мыслью?

– Мне это делать легко, потому что, кажется, ты приклепан к сиденью, бедняга!

– Я совсем забыл про ремень. Обычно у меня резкие движения, когда я приступаю к действию. Ноги мои были уже снаружи, и я подался грудью вперед, чтобы выйти, как этот металлический ремень меня полностью блокирует. От неожиданности я роняю ключ в траву. Ладно! Я хочу снять ремень, но... из-за усилия, сделанного мной, чтобы выйти, заклинило треклятую защелку. И как я ни вертел, ни гнул, ни дергал, ни ломал ее – дудки! К тому же невозможно было достать этот б... ключ с земли. Я попытался привлечь к себе внимание, нажимая на сигнал. Однако это все равно, что мочиться в скрипку! Все, чего я добился, это посадил аккумулятор. Выбившись из сил, я в конце концов уснул.

Я хохочу, как двенадцать тысяч пятьсот девяносто сумасшедших. Тучный, пришпиленный к сиденью, словно чудовищное насекомое к подушечке, выглядит фантастически комично. Я жалею, что у меня под рукой нет кинокамеры или, на худой конец, фотоаппарата. Вот была бы потеха для полицейского ведомства!

– У тебя не больше сердечности, чем в пиковой терции! – мычит Его Величество. – Уже несколько часов я жду тебя на холоде. Если хочешь знать, я, может, схватил даже воспаление легких24. Послушай, как я кашляю! Я на пути в могилу, а ты веселишься! Что это за дурацкий край, где полицейские пользуются автомобилями с капканами! Если бы он загорелся, я в этот момент был бы уже древесным углем! Поверь мне, это кошмар в случае аварии! Чтобы извлечь отсюда человека, надо иметь полный комплект кузнечного инструмента!

Я пытаюсь раскрыть дьявольскую защелку, но у меня ничего не получается.

– Придется послать рапорт в Главное полицейское управление, Толстяк, – говорю я. – Ты прав, система безопасности оставляет желать лучшего.

Он больше не возмущается, у этого нежного херувима нервы на пределе.

– Что со мной будет, Сан-А, если тебе не удастся меня вызволить?

Я оставляю тщетные попытки починить защелку и ищу ключ в траве. Нахожу его с помощью электрического фонарика.

– Слушай, – говорю я, – веди свой «Боинг» к населенному пункту. Там мы разбудим каретного мастера и с помощью пилы по металлу освободим тебя

Так мы и сделали! Двадцать минут спустя Берю выходит из своей кареты. Он делает несколько шагов, массируя брюхо.

– Это тяжело для нервов! – уверяет он. – Я уже не говорю, что эта чертова застежка превратила мой пупок в почтовый ящик! Ах, как мне жаль косметологов, которых, как Гагарина, закрепляют наглухо в ракетах. Что касается меня, то, если я лишен свободы движений, я – конченый человек.

Он устраивает грандиозный цирк в гостинице, заставляет встать хозяина и подать ему бутылку вина, которую осушает, как победитель этапа в велогонке выпивает свою бутылку Перрье25.

Надо признать, что вечера с Толстяком проходят довольно оживленно!